– Вас – в родильное отделение.
Поэтому я поднялась в лифте на третий этаж в родильное отделение и доложилась старшей сестре. Она выдала мне тележку с цветами. Мне надо было поставить именно те вазы именно у тех кроватей именно в тех палатах и не ошибиться.
Но не успела я доехать до двери первой палаты, как заметила, что многие цветы уже обвисли и побурели по краям. Я подумала, какое же уныние охватит только что родившую ребенка женщину, когда она увидит, что кто-то плюхнул ей под нос огромный букет увядших цветов. Поэтому я подкатила тележку к висевшей в коридорной нише раковине и начала вынимать все увядшие цветы. Затем я вытащила все начинавшие увядать цветы.
Мусорной корзины поблизости я не увидела, так что смяла цветы и засунула их в глубокую белую раковину. На ощупь она оказалась холодной, как могила. Я улыбнулась. Вот так, наверное, складывают трупы в больничном морге. Мои движения в миниатюре повторяли действия врачей и сестер.
Я распахнула дверь первой палаты и зашла, таща за собой тележку. Две медсестры вскочили мне навстречу, и я с удивлением заметила полки и шкафчики с лекарствами.
– Что вам нужно? – строго спросила одна из них. Я не смогла их различить, все они казались на одно лицо.
– Я развожу цветы.
Заговорившая со мной сестра положила мне руку на плечо и вывела меня из комнаты, умело выкатив тележку свободной рукой. Распахнув двустворчатую дверь в соседнюю палату, она с поклоном пропустила меня вперед, после чего исчезла. Чуть вдалеке я расслышала хихиканье, пока дверь не захлопнулась и все смолкло.
В палате стояли шесть кроватей, и все были заняты женщинами. Они сидели, вязали, листали журналы или накручивали волосы на бигуди, при этом непрерывно болтая, словно попугаи в зоомагазине.
Я-то думала, что они будут спать или лежать, бледные и усталые, так что я быстренько обойду всех на цыпочках и расставлю вазы с написанными на лейкопластыре номерами на тумбочки у соответствующих кроватей. Но не успела я начать свой обход, как меня поманила пальцем яркая блондинка с узким вытянутым лицом.
Я подошла к ней, оставив тележку посреди палаты, но по ее нетерпеливому жесту поняла, что она хочет, чтобы я подкатила ее к ней. Что я и сделала с участливой улыбкой.
– Эй, а где мой дельфиниум? – Крупная, обрюзгшая женщина смерила меня орлиным взглядом с другого конца палаты.
Узколицая блондинка нагнулась над тележкой.
– Вот мои желтые розы, – сказала она, – но они все перемешаны с какими-то страшными ирисами.
К двум женщинам присоединились остальные. В их громких голосах слышались недовольство и упрек.