Весь слeдующiй день мы просидeли дома, и снова, кропотливо и настойчиво, я заряжал жену, набивал ее моей волей, как вот гуся насильно пичкают кукурузой, чтобы набухла печень, К вечеру она едва могла ходить. Я остался доволен ея состоянiем . {143} Мнe самому теперь было пора готовиться. Помню, как в тот вечер я мучительно прикидывал , сколько денег взять с собой, сколько оставить Лидe, мало было гамзы, очень мало. У меня явилась мысль прихватить с собой на всякiй случай цeнную вещицу, и я сказал Лидe:
"Дай-ка мнe твою московскую брошку".
"Ах да, брошку", -- сказала она, вяло вышла из комнаты, но тотчас вернулась, легла на диван и зарыдала, как не рыдала еще никогда.
"Что с тобой, несчастная?"
Она долго не отвeчала, а потом , глупо всхлипывая и не глядя на меня, об яснила, что брошка заложена, что деньги пошли Ардалiону, ибо прiятель ему денег не вернул .
"Ну, ладно, ладно, не реви, -- сказал я. -- Ловко устроился, но слава Богу уeхал , убрался, -- это главное".
Она мигом успокоилась и даже просiяла, увидя, что я не сержусь, и пошла, шатаясь, в спальню, долго рылась, принесла какое-то колечко, сережки, старомодный портсигар , принадлежавшiй ея бабушкe. Ничего из этого я не взял .
"Вот что, -- сказал я, блуждая по комнатe и кусая заусеницы, -- вот что, Лида. Когда тебя будут спрашивать, были ли у меня враги, когда будут допытываться, кто же это мог убить меня, говори: не знаю. И вот еще что: я беру с собой чемодан , но это конечно между нами. Не должно так казаться, что я собрался в какое-то путешествiе, -- это выйдет подозрительно. Впрочем -- --" -- тут , помнится, я задумался. Странно, -- почему это, когда все {144} было так чудесно продумано и предусмотрeно, вылeзала торчком мелкая деталь, как при укладкe вдруг замeчаешь, что забыл уложить маленькiй, но громоздкiй пустяк , -- есть такiе недобросовeстные предметы. В мое оправданiе слeдует сказать, что вопрос чемодана был , пожалуй, единственный пункт , который я рeшил измeнить: все остальное шло именно так , как я замыслил давным -давно, может быть много мeсяцев тому назад , может быть в ту самую секунду, когда я увидeл на травe спящаго бродягу, точь-в -точь похожаго на мой труп . Нeт , -- подумал я, -чемодана все-таки не слeдует брать, все равно кто-нибудь да увидит , как несу его вниз .
"Чемодана я не беру", -- сказал я вслух и опять зашагал по комнатe.
Как мнe забыть утро девятаго марта? Само по себe оно было блeдное, холодное, ночью выпало немного снeга, и швейцары подметали тротуары, вдоль которых тянулся невысокiй снeговой хребет , а асфальт был уже чистый и черный, только слегка лоснился. Лида мирно спала. Все было тихо. Я приступил к одeванiю. Одeлся я так : двe рубашки, одна на другую, -причем верхняя, уже ношеная, была для него. Кальсон -- тоже двe пары, и опять же верхняя предназначалась ему. Засим я сдeлал небольшой пакет , в который вошли маникюрный прибор и все что нужно для бритья. ?тот пакетик я сразу же, боясь его забыть, сунул в карман пальто, висeвшаго в прихожей. Далeе я надeл двe пары носков (верхняя с дыркой), черные башмаки, мышиныя гетры, -- и в таком видe т. е. уже изящно {145} обутый, но еще без панталон , нeкоторое время стоял посреди комнаты, вспоминая, все-ли так дeлаю, как было рeшено. Вспомнив , что нужна лишняя пара подвязок , я разыскал старую и присоединил ее к пакетику, для чего пришлось опять выходить в переднюю. Наконец выбрал любимый сиреневый галстук и плотный темно-сeрый костюм , который обычно носил послeднее время. Разложил по карманам слeдующiя вещи: бумажник (около полутора тысяч марок ), паспорт , кое-какiя незначительныя бумажки с адресами, счетами... Спохватился: паспорт было вeдь рeшено не брать, -- очень тонкiй маневр : незначительныя бумажки как -то художественнeе устанавливали личность. Еще взял я: ключи, портсигар , зажигалку. Теперь я был одeт , я хлопал себя по карманам , я отдувался, мнe было жарко в двойной оболочкe бeлья. Оставалось сдeлать самое главное, -- это была цeлая церемонiя: медленное выдвиганiе ящика, гдe он покоился, тщательный осмотр , далеко впрочем не первый. Он был отлично смазан , он был туго набит ... Мнe его подарил в двадцатом году в Ревелe незнакомый офицер , -- вeрнeе, просто оставил его у меня, а сам исчез . Я не знаю, что сталось потом с этим любезным поручиком .