Она отступила назад, чтобы увидеть в зеркале отражение новой Оливии во весь рост. На ней было красновато-коричневое платье, перетянутое кожаным поясом, а жакет из темно-коричневого бархата прекрасно гармонировал с медным оттенком ее волос. Она кивнула своему отражению в зеркале. Что ж, дорогая моя, внешняя оболочка, может быть, и изменилась, но как насчет того, что внутри?
Мысль о том, что и внутри она тоже стала другой, уже не раз приходила ей в голову, но она отмахивалась от нее, как от докучливой мухи. Ей не хотелось меняться. Удивительно, как все-таки одежда влияет на человека! Ее новый облик придал ей уверенности в себе. Хорошо, что она больше не выглядит как деревенская девочка-простушка. Уж теперь-то она…
Стук в дверь прервал ее размышления, заставив вздрогнуть и прижать руку к груди, чтобы успокоить заколотившееся сердце. И куда же девалась вся ее уверенность, о которой она только что думала? Значит, достаточно ему постучать в дверь, чтобы она…
Он был одет в мягкую синюю тунику, цвет которой выгодно оттенял его серые глаза. Широкие полосы вышивки серебром окаймляли вырез, подол и широкие рукава, позволявшие видеть узкие рукава нижней рубашки того же оттенка, что и блестящие черные волосы, а его бедра обвивал серебряный пояс. Оливия заметила, что на нем был искусно выгравирован прихотливый узор. Она перевела взгляд на его лицо и увидела, что он улыбался ей радостной и обезоруживающей улыбкой. Счастье расцвело в ней как весенние цветы, и, забыв про свое элегантное хладнокровие, она заулыбалась. Будь сдержанней, сделала она замечание самой себе, если не можешь казаться спокойной и невозмутимой.
— Оливия… — произнес он низким хрипловатым голосом, и в его устах ее имя прозвучало как ласка. Он протянул руки, и она шагнула к нему навстречу, не обращая внимания на то, что ей продолжал говорить строгий внутренний голос. — Оливия, похоже, что ты рада меня видеть. Я прав?
— Нет, сэр, ты ошибаешься… — И она оказалась в его объятиях. — Я совсем не рада… тебя видеть…
Ее руки скользнули вверх по его плечам и сомкнулись на шее. Когда он обнял ее несколько более горячо, чем позволяли приличия, она запустила пальцы в его волосы и притянула голову к себе. Перед тем как закрыть глаза, она успела увидеть, как его взгляд из слегка удивленного стал счастливым. Но ее тело уже изогнулось, приникнув к нему, и губы сказали все, что он хотел знать, и даже больше. Внутренний голос замолк, поняв, что проиграл это сражение.
Спустя некоторое время голова ее упала ему на плечо, и она обвела пальцами контуры его лица, остановилась на губах и игриво оттолкнула их. Она глубоко, прерывисто вздохнула. Ее вдох прозвучал как стон, и она спрятала лицо в сгибе его руки. Прижимаясь к мягкой ткани, она одним глазом подсматривала в зеркало напротив. Там отражался прекрасный в своем совершенстве образ двух влюбленных, слившихся в одно. Почувствовав, куда она смотрит, Лоуренс повернул голову и тоже увидел отражение.