– Ах, дорогая, в наши дни все чем-нибудь больны, – сказала миссис Хейл с небольшой ревностью, которую одна больная особа питает к другой. – Хотя вдвойне печально болеть в лачуге на одной из этих маленьких черных улиц, покрытых сажей.
Ее добрая натура возобладала над мелкой завистью, и к ней вернулась прежняя «хелстонская» мягкость.
– Всему виной зловредный воздух Милтона. Чем мы можем помочь твоей знакомой? Пока тебя не было дома, мистер Торнтон прислал мне несколько бутылок выдержанного портвейна. Возможно, бутылка хорошего вина пойдет ей на пользу?
– Нет, мама, не думаю. Они очень бедны, хотя и не говорят об этом вслух. К тому же болезнь Бесси – это чахотка. Вино тут не поможет. Если ты не против, я могла бы отнести им немного варенья из фруктов, собранных в нашем милом Хелстоне. Нет, не для Бесси… Там живет другая семья, которой мне хотелось бы отдать варенье.
И тут Маргарет нарушила обещание, данное себе по возвращении домой. Она рассказала матери обо всем, что видела и слышала в доме Хиггинса.
– Ах, мама! – воскликнула она. – Как я смогу пойти в своем пышном наряде на светский прием после того, что видела сегодня?
Рассказ дочери расстроил миссис Хейл. Когда ее потрясение сменилось негодованием, она решила действовать. Первым делом она велела Маргарет принести в гостиную большую корзину и при ней собрать продукты для отправки «той семье». Когда дочь, рассказав ей о материальной поддержке Хиггинса и о том, что она оставила немного денег для безотлагательных потребностей Бушеров, заявила, что дело может потерпеть до утра, миссис Хейл разозлилась и обругала ее. Она назвала Маргарет бесчувственной и не успокоилась, пока полную корзину не отправили по нужному адресу.
– Хотя, возможно, мы совершили ошибку, – чуть позже сказала она. – В прошлый раз, когда мистер Торнтон навещал нас, он говорил, что люди, помогающие забастовщикам, не являются их истинными друзьями. Это лишь продлевает борьбу между фабрикантами и рабочими. А тот Бушер – забастовщик, верно?
Ее вопрос адресовался мужу, который недавно вернулся домой после урока с мистером Торнтоном, закончившимся их традиционной вечерней беседой. Маргарет нисколько не заботило, что их подарки могли продлить забастовку. В своем нынешнем возбужденном состоянии она не придавала этому значения.
Выслушав супругу, мистер Хейл постарался быть объективным судьей. Вспомнив слова мистера Торнтона, еще полчаса назад казавшиеся такими ясными и логичными, он нашел необходимый компромисс. В данном случае его жена и дочь поступили правильно. Он даже не мог представить себе других действий с их стороны. Но по большому счету рассуждения мистера Торнтона были верны. Дальнейшее продление стачки должно было закончиться привлечением иногородних «рук» – если только к тому времени, как это иногда бывало, инженеры не изобретут какую-нибудь чудо-машину, которая сократит потребность в рабочих. Поэтому самой наидобрейшей реакцией здравомыслящего населения мог быть только полный отказ от любой помощи, потакающей глупости забастовщиков. Мистер Хейл пообещал, что завтра он сам навестит этого Бушера и посмотрит, что можно сделать для его семьи.