– Ладно, ты не обязан говорить, если не хочешь. Но такие недоговоренности портят нравственность и характер женщины.
– Ее нравственность? Мама, ты не смеешь…
Он сердито посмотрел на нее и вскинул голову, его глаза сверкали, как будто она оскорбила его лично.
– Я не хочу вдаваться в детали, но ты должна поверить мне, поскольку это чистая правда. У меня имеются подозрения, что мисс Хейл оказалась в каком-то затруднительном положении из-за ее привязанности к тому молодому мужчине. Я абсолютно уверен, что она невинна и чиста. Повторяю, я не стану говорить, на чем основаны мои подозрения. И никогда не повторяй мне сплетни тех, кто обвиняет ее в чем-то непристойном. Сейчас ей нужен совет доброй и мудрой женщины. Ты обещала миссис Хейл, что в трудный час поможешь ее дочери.
– Нет, – ответила миссис Торнтон. – С радостью могу сказать, что я не обещала доброты и нежности, так как знала, что не вынесу некоторых причуд мисс Хейл. Я обещала помогать ей наставлениями, которые давала бы собственной дочери. Ведь я строго отчитала бы Фанни, если бы она посмела флиртовать с молодым человеком в сумерках на полупустой станции. В разговоре с мисс Хейл я могу ссылаться на известные мне обстоятельства, а не на те «подозрения», о которых ты не пожелал рассказать мне. В любом случае я выполню свои обязательства перед покойной миссис Хейл.
– Маргарет не вынесет этого, – с болью в голосе сказал мистер Торнтон.
– Я буду говорить от имени ее покойной матери, поэтому ей придется выслушать меня.
– Ладно, – уступив, ответил он, – только не возвращайся больше к этой теме. Она уже бесит меня. В конечном счете, если ты не встретишься с мисс Хейл, ей вообще будет не с кем обсудить тот случай с молодым джентльменом.
Чуть позже, вбежав в свою комнату, мистер Торнтон сжал голову руками.
«Их взгляды, исполненные любви! – кричал его внутренний голос. – Ее ужасная ложь, скрывающая тайну! И это чувство вины в прекрасных глазах! Но какая причина увела ее от света правды, в котором она всегда жила? О, Маргарет! Любимая Маргарет! Мама, как же ты измучила меня! Почему эта девушка пренебрегает мной? Да, я неуклюжий и грубый… Но я никогда не позволил бы ей лгать – даже ради меня».
Чем больше миссис Торнтон думала о словах сына, наполненных мольбой о милосердии к неосторожно оступившейся девушке, тем строже становились ее суждения о мисс Хейл. Она испытывала жестокое удовольствие от самой идеи высказать ей свое мнение под невинным предлогом «священного долга». Миссис Торнтон хотелось показать себя непробиваемой для того столичного лоска и обаяния, которыми, по ее убеждению, отличалась Маргарет. Нет, на нее это точно не подействует! Она презрительно фыркнула, представив себе красивый образ жертвы: ее черные как смоль волосы, чистую гладкую кожу и невинные глаза, которые не спасут негодницу от неумолимых слов справедливости. Ха-ха! Миссис Торнтон полночи придумывала свою обличительную речь.