, и отвращение, которое он питал к последней, казалось, затмевало и искажало первую.
Однако гордость не позволяла ему признать свою слабость, заставлявшую его избегать встреч с Маргарет. Он не сторонился ее, но и не искал возможности увидеться с ней. Убеждая себя в могучей силе самоконтроля, мистер Торнтон задерживался на работе едва ли не до полуночи. Сегодня же каждое свое действие он совершал с необычной для себя медлительностью – и в результате добрался до дома мистера Хейла только после восьми вечера. Затем они с мистером Беллом долго обсуждали новый договор аренды. В итоге его собеседник, сидевший у камина в кабинете мистера Хейла, начал устало настаивать на том, что все дела улажены и что они могли бы подняться наверх. Но мистер Торнтон боялся переходить в гостиную. Он сердился и считал мистера Белла скучным собеседником, в то время как тот находил мистера Торнтона грубым и несдержанным парнем, утратившим и разум, и манеры. Наконец легкий шум на верхнем этаже привлек их внимание и возбудил любопытство. Войдя в гостиную, они увидели Маргарет, читавшую вслух письмо из Лондона. При появлении джентльменов послание было тут же отодвинуто в сторону, но мистер Торнтон услышал, как мистер Хейл сказал мистеру Беллу:
– Это письмо от Генри Леннокса. Оно вселило в Маргарет большие надежды.
Мистер Белл кивнул. Когда мистер Торнтон посмотрел на Маргарет, та покраснела, как майская роза. Ему захотелось выйти из комнаты и больше никогда не возвращаться в этот дом.
– Ваш деловой разговор так затянулся, – сказал мистер Хейл. – Мы с Маргарет подумали, что вы действительно вняли нашему совету и попытались изменить друг друга.
– И вы надеялись, что от нас ничего не останется, кроме хвостов, как у килкеннийских котов?[7] На чьи же убеждения, как наиболее жизнестойкие, вы ставили?
Мистер Торнтон не имел понятия, о чем они говорили. Он посчитал невежливым перебивать двух джентльменов, но мистер Хейл нашел уместным просветить его.
– Видите ли, мистер Торнтон, сегодня утром мы обвинили мистера Белла в средневековом оксфордском фанатизме, который восстановил его против Милтона. Представляете? Родного города! Мы с Маргарет предположили, что ему было бы полезно пообщаться с одним из милтонских фабрикантов.
– Прошу прощения! Маргарет сказала, что это милтонским промышленникам было бы полезно пообщаться с представителем Оксфорда. Не так ли, мисс?
– Я верю, что обеим группам не помешало бы общение друг с другом. И я уже не помню, чья это была идея – моя или папина.
– Итак, мистер Торнтон, – подытожил мистер Белл. – Там, внизу, в кабинете мистера Хейла, мы должны были просвещать друг друга, а не говорить о разорении Смитов и Харрисонов. Однако мне хотелось бы внести свою лепту. Меня интересует, когда жители Милтона намерены жить? Пока все их существование тратится на сбор средств для будущей жизни.