У входа, ожидая посетителей, сидел карлик и пристально наблюдал за красивой русоволосой молодой женщиной в греческой столе.
«Постой, постой, так это она была тогда в комнате у Доброслава… Да, точно она!» — вспомнил Андромед, и глаза его приветливо залучились.
Женщина подошла к хозяину таверны и спросила:
— Не узнаешь меня? Я — Аристея, Настя, помнишь?…
— Помню.
— И Доброслава?
— Этого человека я буду помнить всегда…
— Не появлялся ли он с тех пор, как отплыл с Константином-философом?
— Нет… Не было его. И вряд ли тебе кто о нём что скажет… Много воды утекло с того времени.
И видя, как печально осунулось лицо женщины, Андромед пожалел её и предложил:
— Может, зайдёшь пообедать? Я прикажу подать в отдельную комнату.
— Нет, нет, — запротестовала Аристея. — Мне надо ехать. Заждался сын… Он теперь в доме один… Ну, конечно, с охраной и слугами. Но отец его, муж мой, убит… А я была на исповеди у митрополита Георгия.
— Христос с тобой, сестра, и всего хорошего.
— Благодарю. Если что услышишь о Доброславе, держи в памяти. Как буду в Херсонесе, я навещу тебя…
— Хорошо. Непременно заходи. Меня зовут Андромед.
— А я знаю… Слышала тогда, как называл Доброслав.
— Вот и дело.
Андромед долго смотрел вослед женщине, пока она не скрылась за поворотом улицы.
Аристея вышла к центральной площади, в глубине которой стоял дом стратига, и решилась зайти к нему. Древлянку удручало её двойственное положение: с одной стороны она — жена тиуна, но с другой — просто его рабыня, ибо документов и записей, что она замужем, не было; дом и всё, что в нём, принадлежит законной супруге, живущей в Константинополе… И тут Аристея вспомнила о завещании, написанном тиуном накануне своей гибели; Аристея, помня о судьбе сына, вынудила мужа это сделать. Кстати, сам он, понимая грозившую ему каждый день опасность, правильно расценил просьбу жены и не усмотрел в ней корыстных целей… В завещании он всю наличность и драгоценности отписал ей. Тиун любил Аристею по-настоящему, и об этом хорошо знало его начальство в Херсонесе. Поэтому древлянке стратиг пошёл навстречу и завещание, в котором говорилось о правах Аристеи, утвердил.
Но от сего на душе Аристеи радостней не сделалось: беспокоило то, о чём сказал ей Андромед…
Никаких о Доброславе известий… Где он?… Что с ним?… Любимый!
Но не только мысли о Доброславе способствовали тому, что стало муторно на сердце Аристеи. Стратиг попросил её рассказать о подробностях гибели тиуна, чтобы потом сверить их с показаниями других.
…Как всегда с десятком солдат муж отправился на подводах на сбор дани с крымчан. Аристея давно знала, как он проходит. Нужно было буквально выколачивать её из совсем обнищавших поселян. И в ход тогда шли не только угрозы, но и применялось оружие. А дома особо непокорных сжигались дотла…