Зоркие глаза Василия отыскали Варду, отчаянно рубившегося в первых рядах, охваченного приступом дикой злобы не столько на врага, сколько на Македонянина. Он яростно сносил головы агарян, и те падали, как червивые яблоки. Доместик позавидовал силе и умению сражаться этого уже в годах человека. И негодование на него начало смягчаться.
Велизарий сегодня в битве исполнял роль возничего и, натягивая вожжи до онемения в кистях, еле удерживал нетерпеливую четвёрку лошадей, которых пугал непонятный предмет на оглобле. Когда кони сорвутся с места, их охватит азарт дикой скачки, и они уже не будут обращать внимания не только на сифон, но и на то, как он станет изрыгать горящую серу…
Маркиан со щитом и длинным копьём стоял в колеснице и спокойным взглядом созерцал происходящее. Спокойствие и уверенность находящегося рядом друга действовали на Велизария облагораживающе.
Конница агарян уже развеяла «бессмертных», несмотря с их стороны отчаянное сопротивление, но натиск её заметно ослабел. На это и рассчитывал доместик византийцев. Но встретившись с фалангой, арабы будто удвоили мощь; к ним на подмогу пришли ещё конные лучники, которые стали расстреливать отступающих всадников тяжёлой конницы и плотно насели на пешцев. Под зелёными знамёнами ислама, с громкими непрерывными криками «Алла! Алла!» агарянам удалось расстроить первые ряды византийцев, но тут Македонянин дал знак пращникам, и те с обоих флангов буквально закидали наступающих камнями и железными зубьями…
Вскоре арабы оправились, сомкнув плотнее конные ряды, и с копьями наперевес снова ринулись в атаку.
— Скоро и наш черед… — сказал Маркиан.
— Не лошади, а звери! — воскликнул Велизарий.
Но нет, момент вступления в сражение боевых колесниц ещё не наступал. Варда сумел перегруппировать силы и с боков мощно ударил по лучникам всей тяжестью железа и длинных копий.
Звон мечей, сабель, щитов, копий, дротиков и предсмертные стоны витали над полем боя; дико ржали лошади, копытили упавшие на землю тела раненых и убитых, вырывая из них куски мяса острыми подковами. Разлетались на части черепа, — тесно становилось: кони тёрлись боками друг о друга и грызлись между собой, пешие, срывая с седел всадников и подминая под себя, кололи их, плотно отжимая от себя острие меча, так как взмахнуть им было невозможно…
Сражение затягивалось, но перевес пока оставался на стороне арабов, и Фархад с другом уже подумывали над тем, что им сегодня не придётся в нём участвовать…
Всадники, составляющие края полумесяца, напоролись на «волчьи ямы», и много лошадей и наездников остались лежать с поломанными хребтами и ногами. Казалось бы, негоже христианину радоваться в такой момент, но восторгом наполнилась грудь Велизария при виде поверженных, хотя он знал, что они испытывают жесточайшие муки… Лишь на ум, словно в оправдание, приходили давным-давно сказанные слова: «Христос терпел…»