— Как видно, от вас ничего не утаишь! — воскликнула Анджела Осборн. — Кто вы — человек или дьявол? Если Клейн узнает, он убьет меня!
— Мы ваши друзья, сударыня. От нас он ничего не узнает. Как вы обнаружили, что инструменты заложены у Джозефа Бека?
— У меня есть друг. Он приходит сюда, рискуя жизнью, чтобы поболтать со мной и выполнить мои поручения.
— Несомненно, это тот Томми, которого вы ждали, когда я постучал в дверь?
— Пожалуйста, не впутывайте его, мистер Холмс, прошу вас.
— Не вижу для этого никаких причин. Но я хочу знать о нем.
— Томми помогает иногда в приюте на Монтегю-стрит.
— Вы посылали его туда?
— Да, чтобы узнать хоть что-нибудь о Майкле. После того как Клейн отвел его в приют, я ускользнула тайком однажды вечером с большим риском для себя и опустила в почтовый ящик записку, о которой вы говорили. Я считала, что обязана сделать хотя бы такую малость для Майкла. Я была уверена, что Клейн никогда не узнает об этом.
— А хирургические инструменты?
— Томми подслушал, как Селли Янг обсуждала с доктором Мэрреем возможность заложить их. Мне пришло в голову, что это могло привлечь ваше внимание к Джеку Потрошителю. Я еще раз улизнула из дома, выкупила набор и отправила его вам по почте.
— А скальпель для вскрытия вы вынули нарочно?
— Да, я была уверена, что вы поймете. Но поскольку не было никаких слухов о том, что вы заинтересовались этим делом, я пришла в отчаяние и послала вам недостающий скальпель.
Холмс наклонился к ней. Его ястребиное лицо было предельно сосредоточено.
— Сударыня, когда вы решили, что Потрошитель — Макс Клейн?
Анджела Осборн стиснула руками лицо, покрытое вуалью, и простонала:
— О, я не знаю, не знаю!..
— Что побудило вас решить, что именно он злодей? — неумолимо повторил свой вопрос Холмс.
— Характер этих преступлений. Я не могу представить себе никого, кроме Клейна, кто был бы способен на такие зверства. Его буйный нрав, его страшные приступы ярости…
Нам не суждено было услышать еще что-либо от Анджелы Осборн. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Макс Клейн. Его лицо было искажено злобой, которую он, видимо, едва сдерживал. В руке он держал пистолет со взведенным курком.
— Если кто-нибудь шевельнет хоть пальцем, я отправлю его в преисподнюю! — прорычал он.
Вне всякого сомнения, он так бы и поступил.