Но Яни будто не слышал.
– Я знаю, она ответила бы что-то подобное. Вам, русским, не хватает безумия. Вы боитесь рисковать, но я не виню вас.
Яни ушел, чтобы собрать вещи для предстоящего путешествия вплавь по Флоридскому заливу навстречу мечте. А я сидела и думала под шепот океана. Думала про 10 000 км. Это расстояние не только между нашими странами, но и между нашими культурами, это дистанция между нашими взглядами, это расстояние, которое бывает между мужем и женой, сидящими в соседних комнатах. И не каждый готов рискнуть, чтобы изменить что-то.
Спустя три-четыре недели он мне так и не написал.
Анна Левина. Любовь до гроба
Наташа жила на Брайтоне, около океана, а Сэм – в пригороде Нью-Йорка, в городке, похожем на большой пустынный парк.
– Зато там нет русских, – любил повторять Сэм. Прожив двадцать лет в Америке, он считал себя настоящим американцем и на эмигрантов, приехавших после него, смотрел так, как смотрит взрослый человек на неразумное дитя. Семой его называла только мама, а остальные – на американский манер – Сэм.
Однако найти себе подружку-американку Сэму не удалось. Несколько лет назад, правда, на одной из вечеринок он познакомился с американкой Эвелин, маленькой, хрупкой, с густой темной гривой кудряшек и грустно-испуганными глазами. Весь ее облик излучал детскую беззащитность и беспомощность.
«Не то что наши русские бабы – танки в цветочках! – с восхищением подумал тогда Сэм. – Эта не запилит, не заорет, не затыркает до полусмерти».
Эвелин с обожанием смотрела на Сэма снизу вверх, и от этого Сэм чувствовал себя выше, сильнее и значительней. Во время свиданий с Эвелин в основном говорил Сэм, а Эвелин только слушала и поддакивала, даже его ошибки в английском не поправляла, чтобы не перебивать, а русский акцент считала забавным и даже милым.
Беззащитность и беспомощность Эвелин были безграничны. В ее руках все ломалось, терялось и сыпалось. Она обжигала себе пальцы, ставя на огонь чайник, поскользнувшись, падала на свежевымытом полу и могла целый день простоять перед своей закрытой дверью, не справившись с замком. Непонятно было, как она вообще жила раньше, до встречи с Сэмом. Опекать ее приходилось на каждом шагу и по телефонному звонку днем и ночью приезжать на помощь.
А звонки раздавались все чаще и чаще.
Поначалу Сэму даже нравилось чувствовать себя незаменимым, но, по странному стечению обстоятельств, кипяток из душа лился именно в тот момент, когда Эвелин хотела помыться, полочка на кухне падала прямо ей на голову, а ножницы, иголки и ножи, казалось, только и ждали, чтобы вонзиться, уколоть, порезать.