Проснулся от того, что буквально всем телом ощутил на себе не добрый взгляд. Не открывая глаз нащупал пистолет, лежавший в кобуре, не снятой на ночь и достав его, упёрся дулом в спальный мешок.
- Я всё вижу, можешь не стараться - услышал голос Ники и тут же открыл глаза.
- Напугала. Чувствую, что кто то смотрит и так не добро, думал чужой, а это ты оказывается.
- Значит это ты всё таки этих несчастных убил и как тебе спалось после этого? Кошмары не мучали?
- Ты о ком говоришь?
- Про тех, которых в крепости, как дрова в кучу складывали.
- Я же тебе уже сказал, не я это.
- Ты забываешь, что я переводила ваш разговор с испанцем, при нём не хотела говорить, а вечером жалко тебя было. Думаю, спрошу, а он потом всё ночь мучатся будет.
- Зря, надо было спросить - ответил я, выбираясь из спальника - ещё вчера бы всё объяснил и сама не мучилась бы так. Что сказать, убил, наверное, кого то, но не всех, они там столько друг друга, до меня, нарезали, что если бы я не вмешался в живых наверняка никого бы не осталось.
- Кого то? Ты думаешь мы на катере не слышали сколько строчил твой пулемёт? Дядя Жора так и сказал, лейтенант их всех в капусту покрошит, вот ты и покрошил.
- Ты чего от меня хочешь? Может мне заупокойную молитву, по убиенным пиратам прочитать или прощения у них попросить?
- Не знаю, может и надо, если хочешь человеком остаться.
- Давай мы об этом, в другой обстановке поговорим, сейчас не очень подходящее время для такого разговора, если ты конечно захочешь к нему вернуться - бросил я в палатку, выходя на улицу.
Утро было тёплым и солнечным, и не очень способствовало тому, чтобы заниматься какими нибудь делами. Поэтому, наверное, я сразу и пошёл к давно разгоревшемуся костру, возле которого суетился Георгий, чего то уже кашеваря и о чём то болтая с одним из испанских солдат.
- Ты чего, дядя Жора по ихнему понимаешь? - спросил я его подойдя.
- Да какой там, так на пальцах разговариваем не пойми про что. Я ему своё говорю, он мне отвечает чего то, вот так и беседуем.
В это время кто то громко крикнул со стороны моста, причём то что он кричал, я понял и без перевода:
- Синьор барон!
Обернулся и увидел кабо, старшего в моём новом отряде, который подгонял пленных пиратов, тащивших на спинах тяжеленые, кривые брёвна.
- Кого это он зовёт? - спросил у меня капитан.
- Меня, наверное. Видишь, бароном решили называть. Испанцы одно слово, чего с них возьмёшь.
- Им скорее всего барон сподручнее говорить, лейтенант и наши не каждый, с первого раза, осилит.
- Возможно.
Я пошёл на встречу, окликнувшему меня военному, подгоняющему не очень привычных к перетаскиванию тяжестей пиратов. Но потом вспомнил, разговаривать с ним могу только в присутствии, чем то недовольной, Вероники и вернулся за ней.