Снова пауза – и незримый мяч перелетает к Башар.
– И вышло у них, как в дастане про друзей купца, которые помогали ему сесть на отходящий от причала корабль, – без запинки продолжила она, – когда друзья эти, неся его мешки с особо ценным товаром, успевают взбежать по сходням – и остаются на борту вместо него, потому что сходни тут же поднимают и корабль отправляется в плавание; купец же с последним мешком, на миг только опоздав, бесплодно мечется по берегу, кричит вслед судну и рвет свою бороду от досады. Однако в итоге все-таки получилось так, что через месяц догнал купец тот корабль по берегу и сумел на него сесть. Лучших лекарей прислал франкский падишах для спасения своего фаворита, и воистину искусны были они, и зажили все девятнадцать ран его, не прошло и четырех недель. Возликовал любимец падишаха и решил, что достаточно здоров он, чтобы сесть верхом на скакуна и, красуясь, галопом промчаться…
Девушка замолчала – и ее собеседник, подхватив последнюю подачу, завершил эту историю:
– …Однако он решил так, а его раны – иначе. Открылись две из них, и истек он кровью, даже не успев вернуться с верховой прогулки. Вот так, месяц спустя, завершился тот поединок, ставший из парного шестерным и унесший жизни четырех участников, лишь чудом не пятерых.
Замолчав, они смущенно переглянулись, сами недоумевая по поводу того, что сейчас проделали. Трое братьев-шахзаде, брат-Крылатый и юный янычар смотрели на них в полном остолбенении.
Махпейкер была поражена меньше всех: она-то знала, из какого рода ее подруга, насколько она умна и памятлива, – так что дивиться ли, если с детства прислушивалась к рассказам старших? Не столь уж и далеко владения «падишаха франков» от родных краев нынешней Башар, а дела его еще ближе. Поди, на далеких островах в Андаман-дениз[5] тоже обсуждают, в меру своего знания, события во дворце Топкапы, гадают, кто кого убил или убьет…
Вздрогнув, она соскочила с этой мысли, как с вымощенной мрамором дорожки на мягкую траву перескакивают.
– Да… – наконец нарушил тишину Ахмед. И этим как бы подал знак: мальчишки зашевелились. Кто пожал плечами, кто недоверчиво хмыкнул, кто в восхищении цокнул языком.
Башар и Доган облегченно рассмеялись и, не глядя друг на друга, каждый отшагнул назад: он – к брату, она – к Махпейкер. И вот теперь та удивилась по-настоящему: Башар прерывисто, учащенно дышала, на щеках ее пятнами разгорался румянец, скромно опущенные веки подрагивали… Да что с ней случилось?
– Дикие люди, – скривив губы от отвращения, проговорил Аджеми.
– Кто? – озадаченно поинтересовался Ахмед.