Башар по-прежнему скромно смотрела вниз, на лице ее уже не было румянца, с дыханием она тоже справилась… В общем, мальчишек это могло обмануть – и обмануло. А обмануть Махпейкер подруга, конечно, даже не собиралась.
Молча выбрала себе такое же оружие, как у Догана: длиннее и тоньше тех обычных тростей, которыми на пару со щитами упражняются, зато само словно бы с малым щитом, укрепленным перед рукоятью. Эти штуки сегодня Крылатые с собой притащили, с ними один из них и показывал прием, вызвавший такое возмущение у Аджеми… с чего все и началось…
Надо полагать, это тренировочные копии тех эспад, достоинства которых близнецы так воспевали.
– Тебя и этому учили тоже? – с непонятным выражением спросил Ахмед.
– Нет, о мой повелитель! – безоблачно, с нарочитой наивностью ответила Башар. – Не учили. Но я это видела: и… там, и здесь тоже, сегодня. Я хорошо все запомнила. Ты увидишь, как бились на том шестерном поединке, мой шахзаде.
– Н-ну, ладно, – чуть поколебавшись, ответил старший из сыновей султана. Неуверенно улыбнулся. – А и вправду, посмотрю-ка я, так ли искусны мои гёзде в франкских боевых плясках, как в турецких!
Всем – почти всем, кроме одного, – опять сделалось неловко: уж слишком ясно было, что это сказано для Аджеми, в присутствии которого будущий султан Оттоманской Порты поневоле ощущал себя именно турецким владыкой. Разве что сам Аджеми ничего такого не заметил, ну так ведь он вообще для этого слишком прям и даже, пожалуй, прост. Настолько прост, что сейчас в глубоком недоумении смотрит на Башар, замершую с тренировочной эспадой в руках. Хмурится. Ему, как правильному ученику Эндеруна, все-таки тяжело свыкнуться с мыслью, что девушки могут общаться с ними – мужчинами! – на равных, а тем более принимать участие в оружейных состязаниях. Но понимает, что не ему тут, во дворце, такое решать. Кроме того, он ведь и появился здесь позже, чем они: каждая из девчонок – и Башар, и Махпейкер – уже успела сделаться для шахзаде и близнецов «своим парнем»…
Ахмед снова улыбнулся и подал знак: начинайте.
* * *
Башар отсалютовала клинком. Доган, немного помедлив, повторил ее движение. Он до сих пор выглядел слегка растерянным, но когда встал в фехтовальную стойку, преобразился, сбросив с себя все чувства, словно плащ уронил с плеч.
Это совсем не напоминало те шумные и верткие схождения, которыми так богат матрак. Девушка и парень словно пятились друг от друга, перемещаясь вдоль одной линии, как канатоходцы. Махпейкер вдруг поняла: им просто ничего иного не остается делать; то, что у них в руках, соответствует франкской эспаде – а ее тонкий и легкий клинок движется быстрее, чем тело. От него нельзя уходить в сторону, нельзя и подключать оружие левой руки, вот почему они щиты не взяли, и вот почему малый щит перемещен на само оружие. Нельзя работать клинком на рубящем ударе и почти нельзя на полосующем. Не получится просто. Не успеть…