– От мыслей о девочке. А не думать о ней тяжело. – Волосы не желали разбираться на пряди, сбивались в колтун. – Приходится искать себе забаву. Ты мне побольше давай забав, глядишь, людишки целее будут.
– Не надо никого убивать, – сказал Август и сам почувствовал, как нелепо и беспомощно звучат его слова.
– Никого? – Соболиная бровь насмешливо приподнялась, а гребень зло дернул волосы, вырывая клок, который тут же, прямо на костяных зубьях, превратился в туман, сполз в озеро.
– Пока я не скажу. – Отчего он, беспомощный человечек, решил, что албасты станет его слушаться? Но она послушалась.
– Мне плоть не нужна, – сказала, усмехнувшись. – Мне страх нужен, страхов вокруг острова много, а будет еще больше. Чую запах крови. И с каждым днем он все сильнее.
– Что это значит?
Албасты ничего не ответила, ступила на озерную гладь и с головой ушла под воду, словно ее и не было. На круги на воде Август смотрел с растерянностью, а каменная Евдокия, кажется, с осуждением.
* * *
Девица появилась на острове на следующий день. Приплыла на лодке с каким-то пареньком из местных. Август как раз сидел на берегу, смотрел, как рассветное солнце золотит черные стены маяка. Эти утренние часы нравились ему особенно, они отгоняли призраков ночи, вселяли в Августа если не веру в новый день, то хотя бы силу этот день прожить. Гостей он не ждал, гости нынче приплывали на остров с другой стороны, высаживались на дощатой пристани возле дома-химеры, маяк обходили стороной. А девица вот не обошла.
Она выбралась из лодки, что-то тихо сказала парнишке, и тот, кивнув, остался ждать, сам на берег не сошел. На Августа он почти не смотрел, разглядывал маячную башню, щурясь от неяркого еще солнца. А девица смотрела на Августа, и ему вдруг подумалось, что приплыла она именно к нему. Хотя быть такого не могло. Тем, кому до него еще было дело, на острове он показываться запретил строго-настрого. Хорошо хоть слушались, не перечили. От Виктора с Настей два раза в неделю появлялся мужичок, привозил еду и чистую одежу, забирал старую, грязную, интересовался, не нужно ли Августу еще что-нибудь, и, получив отрицательный ответ, уплывал обратно. Может, девица сменила того мужичка?
Август сощурился, всматриваясь. Щурился он теперь больше по привычке, чем по необходимости, зрение стало многим лучше, чем раньше, сказывалось серебро. Смотреть особо было не на что. Тщедушная фигурка, черная блуза, черная юбка, черная же шляпка с вуалеткой. Из-за шляпки не было возможности разглядеть лицо, но отчего-то подумалось, что девица невзрачная и неинтересная. Август отвернулся. Какое ему дело до незнакомых девиц? А вот девице до Августа дело было, потому что направилась она именно к нему, остановилась в сторонке, словно боясь отвлечь от созерцания уже теряющих рассветную позолоту стен. Стояла, не мешала, но и уходить не спешила.