Это напомнило Анне о том, что до поездки с Лиз в «Саншайн Хоум» осталось меньше часа. От одной только мысли об этом она почувствовала усталость. Анна надеялась лишь на то, что, общаясь с Лиз, она перестанет думать о других своих проблемах.
— Желаю тебе найти то, что ты ищешь, — сказала она Финч. «Хотя на самом деле твоя самая главная находка, — подумала Анна, — это та семья, которая тебя удочерила».
Фелиция Кэмпбел провела Анну и Лиз в гостиную.
— Ваша мать как раз заканчивает принимать ванну. Располагайтесь. — Анна опустилась на плюшевый диван, и через мгновение Лиз присоединилась к ней. — Выпьете что-нибудь? — Благодаря шелковому платью с цветочным узором и жемчужным украшениям Фелиция походила на владелицу элегантной гостиницы, в которой посетители оплачивают стоимость номера и заказывают завтрак на следующее утро.
— Мне ничего, — сказала Анна.
— Благодарю вас, — произнесла Лиз.
Лиз нерешительно осмотрелась вокруг, как будто вспоминая их последний визит, когда мистер Хеншо вышел без брюк. Но сейчас у постояльцев «Саншайн Хоум» был «тихий час», как любила называть это Фелиция. Единственным бодрствующим человеком кроме Фелиции был садовник, работающий на заднем дворе, то появлявшийся, то исчезавший из поля зрения за колышущимися бархатными шторами.
Фелиция села напротив них, с участием глядя на Анну.
— Как ты, дорогая?
— Стараюсь не падать духом, хоть это и нелегко. — Анна заставила себя улыбнуться. Приятно было знать, что на каждую Маргарет Мур была дюжина таких, как Фелиция. — Моя мама ни о чем не знает, так ведь? — Слушая каждый день новости, Бетти, несмотря на то что ее разум был затуманен, могла осознать то, что происходило с ее дочерью. Анна почувствовала облегчение, когда Фелиция покачала головой.
— Как она? — с опаской спросила Лиз.
— Физически она в порядке. Умственно, ну, не мне вам говорить — у нее бывают как просветления, так и ухудшение состояния. Сегодня она в хорошей расположении духа. — Фелиция радостно улыбнулась и поднялась со стула. — Но почему бы вам самим в этом не убедиться?
Анна была приятно удивлена, увидев Бетти в кресле у окна, одетую в просторные штаны и топ. Ее волосы были распущены и напоминали серебристую пену. При виде дочерей глаза Бетти загорелись.
— Девочки!
Лиз осторожно ступила вперед.
— Мама?
— Да, Элизабет?
Лиз недоверчиво смотрела на нее.
— Ты меня узнала?
— А почему я должна была не узнать собственную дочь? — Бетти поманила их рукой и похлопала по креслу. Ее лицо, которое с каждым годом становилось все менее морщинистым, словно невзгоды растопили глубокие морщины в забвении, было таким же гладким и розовым, как внутренняя поверхность ракушки. — Идите сюда, чтобы я могла вас видеть. Анна, ты подстриглась? — Анна наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку, и Бетти дотронулась до кончиков ее волос. — Тебе идет.