Энди, незаметно подталкивая ее локтем в спину, прошептала:
— Скажи что-нибудь.
Финч испуганно обернулась и увидела Люсьена, ободряюще улыбавшегося ей. Она сразу собралась с духом и с негодованием заявила:
— Преступлением является то, что Анну арестовали за поступок, который она не совершала!
Губы куклы Барби изогнулись в слабой улыбке:
— Почему вы так уверены, что она этого не совершала?
— Потому что она… она… — Финч запнулась, после чего выпалила: — Она и мухи не обидит.
— Да Анна такая же убийца, как и я! — вмешалась в разговор Энди. Ее щеки налились темно-красной краской, словно она поняла, как это прозвучит для тех, кто увидит ее по телевидению.
— Окружной прокурор ищет козла отпущения; это единственная причина, по которой арестовали Анну Винченси, — Саймон сделал шаг вперед. Он выглядел намного старше своих лет в темносером блейзере и рубашке апаш. — Вы знаете, что этой осенью будут новые выборы? Обвинительный приговор в таком громком деле, конечно же, сделает… — Саймона уже ничто не могло остановить.
Несколько репортеров спустились вниз, к растущему кругу протестующих на лужайке, где поставили и накрыли стол, а Клэр разливала по чашкам лимонад и раздавала свежие пирожные.
Неподалеку Оливия Миллер размахивала плакатом с изображением колокола Свободы и надписью: «ПОЗВОЛЬТЕ ЗВЕНЕТЬ СВОБОДЕ!» Она и ее сестра-близнец Роуз, одетые в одинаковые голубые классические блузки, выглядели такими старыми, что можно было подумать, будто они видели рождение нации собственными глазами. Мужчина в парике сунул микрофон им в лицо.
— Что такие милые дамы делают в таком месте? — спросил он, подмигнув.
— Мы собирались ограбить банк… — решительно начала Роуз.
— …но решили, что это веселее, — закончила за нее Оливия.
Мужчина от удивления открыл рот, и ему понадобилось время, чтобы прийти в себя.
Немного в стороне, размахивая транспарантами и крича во все горло, стояли светловолосые внучки Роуз, Даун и Ив. Они пришли вместе со своими родителями, походившими на стареющих радикалов с банданами на седеющих головах, которые они не надевали со времен маршей протеста против войны во Вьетнаме.
— Долой систему! — орал бородатый отец близняшек.
— Убери свои руки, свинья! — завизжала его жена на ошеломленного копа, случайно наткнувшегося на нее.
Тучный, покрытый татуировками с головы до ног Герман Тизер закрыл свой магазин до обеда. Всем, кто захочет взять в «Берлоге Чина» видеокассету напрокат, придется подождать до завтра. Рядом с Германом стояла его жена Консуэла, одетая в черное старинное платье, с большим золотым распятьем на шее. Она была больше похожа на бывшую послушницу, чем мама Энди, которая выглядела весьма экстравагантно в облегающих слаксах и стрейчевом красном топе, открывавшем ложбинку между ее грудей. Герри привлекла внимание одного из операторов: в вечерних новостях по второму каналу наверняка покажут ее колышущуюся грудь. Но сейчас Герри была полностью поглощена митингом. Она кричала и размахивала транспарантом с надписью «МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ, АННА!». Рядом с ней Обри потрясал собственным плакатом так яростно, словно дирижировал оркестром, исполнявшим Девятую симфонию Бетховена.