На глаза наворачиваются слезы от такой мысли, и я отодвигаю одеяло, оголяя живот. На мне все тот же сарафан, что и прошлым вечером, но материал легок, а живот мой сильно выпирает.
Коннор с благоговением кладет руку на бок моего живота, его пальцы едва касаются кожи, а затем прижимает ладонь на пупок.
- Я ничего не чувствую.
- Подожди,- говорю я ему. - Кто-то из них толкнется. Наберись терпения.
- Я никогда не был терпеливым, - говорит Коннор. - Спроси мою семью о Рождестве.
Я улыбаюсь.
- Ты что сыщик?
- Я не люблю секреты, а у Рождества есть один огромный секрет. Я ненавидел не знать, что мне подарят, поэтому я развязывал ленточки, чуть-чуть разрывал упаковку, смотрел, что внутри и упаковывал обратно подарок.
Я смеюсь.
- Ты был ужасным ребенком.
- Ребенком? Я говорю о прошлом Рождестве. - Он мне подмигивает.
Я фыркнула со смеха и не смогла остановить хихиканье. И словно в ответ на мое веселье, один из малышей начинает пинаться. Вздрогнув, Коннор убирает руку, а затем округляет глаза.
- Вот это да.
- Почувствовал?
- Люди за два городка отсюда могли бы почувствовать. - Коннор осторожно вновь кладет руку на мой живот, и один из малышей начинает ворочаться, и мой живот словно бы выворачивают.
- Твою же... Саванна, это потрясающе.
Я киваю, в горле образовывается комок.
- Да, так и есть.
- Они часто пинаются?
- Все время,- отвечаю я, и ребенок пинает меня в ответ.
На лице Коннора появляется трепетное выражение, когда он кладет на живот вторую руку и чувствует, как толкаются дети.
- Привет, - шепчет он. - Я ваш папа.
Меня одолевает чувство вины за то, что я оттолкнула Коннора на несколько недель, намереваясь жить одной. Хочу я или нет, но он - часть этих детей. Внутри меня идет борьба боли и предательства с интересом, пока Коннор разговаривает с моим животом. Он их отец и должен присутствовать в их жизни, особенно, если они будут волчицами. Я эгоистично поступила, оттолкнув Коннора. Даже если между нами не будет все гладко, он должен так же воспитывать детей.
Я откидываюсь на подушки, когда Конор прижимает ухо к моему животу и слушает детей. У него взъерошены волосы, и у меня чешутся пальцы от желания пригладить торчащие пряди.
- Как назовешь? - бормочет Коннор и гладит живот, будто ласкает наших детей.
- А? - Покалывание при его прикосновении, отвлекает меня. Простое прикосновение не должно ощущаться так хорошо.
- Ты уже выбрала имена?
О.
- Я даже не думала об этом. Много чего происходило.
Он приподнимается, выглядит озабоченно.
- Опять проблемы со здоровьем?
- Нет.
Не похоже, что он мне верит. Мне бы уточнить, что единственный оставшийся вопрос здоровья: безопасно ли принимать душ после первородных, но мы держим в тайне существование этих первородных. И я не стану говорить Коннору об этом, потому что... ну... потому что не доверяю Коннору. Он лгал мне.