В этот момент к нашему столику подошел официант, кативший перед собой тележку с множеством тарелок и бутылок. Он встал между мной и Камбалой, оказавшись спиной к компании «солдат», как назвал их Дуча. Расставив перед нами заказанное Камбалой несметное количество еды, которой хватило бы, чтобы накормить полресторана, официант взял полную пепельницу и поставил ее на освободившуюся тележку. Чистую он почему-то поставил поближе ко мне и, чуть сдвинув ее, украдкой показал мне торчавший из-под нее краешек свернутой салфетки. Я наклонился вперед, положил руки на стол так, чтобы пепельница оказалась между ними, и незаметно извлек из-под нее бумажку. Сжав ее в кулаке, я снова откинулся на спинку стула, а еще через мгновение она оказалась в кармане моих брюк. Официант едва заметно улыбнулся.
— Если что-то нужно, вы только моргните, — обратился он к нам и ушел, катя за собой тележку.
— Моргнем, моргнем, — обнадеживающе крикнул ему вслед Камбала. — Ну что, начнем пировать, — потирая руки, предложил он нам.
— Я сейчас, — встал я со стула.
— Ты куда? — спросил Дуча.
— Не волнуйся, я ненадолго, — успокоил я его и направился к туалетной комнате. Чтобы попасть в нее, мне пришлось пересечь весь зал. Закрывая за собой дверь, я осторожно оглянулся. Увиденное меня не обрадовало, но и нельзя сказать, что испугало: двое из четверки решительно пробирались вслед за мной. «Возможно, мальчикам тоже приспичило», — подумал я и сам себе не поверил.
Туалетная комната представляла собой вытянутое помещение длиною метров пять. По левой стороне находились закрытые кабинки, а по правой несколько раковин, над которыми по стене простиралось огромное зеркало с расположенными по верхней кромке лампами дневного света. Я сразу же прошел в дальнюю кабинку и закрыл за собой дверь на щеколду, затем вытащил записку и развернул ее.
«Сегодня в час ночи буду ждать вас у фонтана на площади.
Это очень важно. Я вас знаю».
Вот и все, что было в записке — никакой подписи, известное дело, не было. Почерк женский, чтобы это определить, не надо было быть графологом. Записка была написана косметическим карандашом на одноразовом бумажном носовом платочке, источавшем такой запах, что, находись я в другом месте, я бы попытался представить себе эту незнакомку.
Разорвав бумажку на мелкие кусочки, я кинул ее в унитаз и спустил воду. Сделал я это вовремя, потому что дверь в туалетную комнату открылась — кто-то вошел в помещение. Выйдя из кабинки, я сразу же наткнулся на одного из краснорубашечников, — он стоял перед моей кабинкой, сложив руки на груди.