— А может, все-таки попробуем? Давай я к ним схожу…
— Да перестань ты! Давно не краснела, что ли?
Надя откидывается на подушку и чувствует, что действительно краснеет: так ясно представилось ей вдруг, как встретят ее в семнадцатой: глаза их бегающие, но все видящие — и нерешительность ее, и неловкость внутреннюю; и слова, которые скажет находчивая Салина, будут, если уж и не точно такими, как пророчит Ленка, то примерно такими.
Она опять поворачивается к Лене, обнимает ее и растроганно говорит:
— Молодец ты все-таки у меня! Что бы я без тебя делала?
А та вырывается из-под руки, притворно сердито ворчит:
— Ну вот то-то же! — И тут же, сильно прогнув панцирную сетку, проворно садится на колени, хватает Надю за горло, грозно рычит: — Рас-трат-чи-ца!
Обе хохочут. Ленка босиком спрыгивает на пол.
— Ну что, будем одеваться? Давай-давай, живо! А то ишь разлеглась! Зажала рупь, а тут, между прочим, жрать хочется — до немогу! Гадство такое…
Теперь это опять прежняя Ленка, какой Надя помнит ее с первых дней знакомства.
А познакомились они еще перед вступительными. И видно, судьба свела их тогда в одной комнате пятиэтажного корпуса филиала Дома студентов МГУ, куда приехали они поступать учиться на один и тот же факультет — филологический, как оказалось, из одной и той же области. Землячки! Для них это слово тогда прозвучало почти как родня…
Лена ушла умываться, и Надя задумалась. Вспомнила про дядю Егора… И тут же мысленно поправила себя: дядю Жору! Теперь она все время путает эти имена. Увиделась просторная прихожая, застланная узорчатым соломенным ковриком. Длинноногая Людка — ее двоюродная сестра, в отличие от белобрысого дяди похожая на цыганку…
Грохает дверь. В комнату влетает Лена. Завитушки ее волос мокро блестят. Она вытирается полотенцем и вдруг опять будто мысли читает:
— Слушай, Надь! А может, мы сегодня день визитов устроим, а?
У нее в Москве, где-то возле аэропорта «Внуково», тоже живут родственники, но какие-то дальние, она их никогда не видела и так за все время учебы не была у них, только собиралась, да все ей что-то мешало — то одно, то другое.
А Надя была у родного материного брата уже раза три-четыре. Первый раз, исполняя строжайший материн наказ: «Зайди обязательно! Слышишь? Сразу как только приедешь!» — она отправилась на другой же день после поселения и знакомства с Ленкой. Была суббота. Она выехала часов в восемь утра и, проплутав в метро, нашла наконец и станцию «Маяковская», и нужную улицу недалеко от театра «Современник», за китайской гостиницей, и нужный дом.