- За последнее время, - глухо сказал он. - Я к ним привык. И я слишком многих убил сам, чтобы иметь право на чувствительность…
Она вдруг почувствовала себя свободной. Рут стоял рядом - её юбки обнимали его бедра смятыми складками. Во всем его облике было уныние.
Опущенные руки, опущенная голова.
- Но вы другое дело. Прошу меня простить, княжна Татьяна. Я забылся.
И несмотря на куски тел, лежавшие в нескольких шагах, ей до смерти захотелось вдруг протянуть руку, коснуться щеки, на которой замер каменный в своей неподвижности желвак. Но она не могла. Словно застыло что-то внутри - задвинутым засовом, запертым замком - и не позволяло.
Он выдохнул, глянул поверх её головы.
- Пожалуй, нам пора идти.
Таня развернулась - юбки возмущенно зашелестели, расставаясь с Рутом.
И зашагала к дверям, стараясь не обращать внимания на боль. Он догнал у самой двери, сказал, придержав за локоть:
- Выйдя, уходите отсюда как можно быстрее. Бегите, если сможете. Когда вы отойдете на достаточное расстояние, я разрушу оранжерею.
- Но сами-то выйдете? - Встревожилась она.
Рут сделал маленький шажок, встав ещё ближе. Его дыхание теплой волной огладило ухо.
- Непременно. Я ещё не оставил сына - а это долг всякого эрни. И… спасибо вам за беспокойство, княжна.
Он вдруг оказался перед ней, толкнул стеклянную створку, выпуская из оранжереи. Эрни, стоявший за дверью, тот самый Дрел, посмотрел на Таню уже не зло, а серьезно. Едва заметно склонил голову, когда она прохромала мимо.
Из всех возможных направлений Таня выбрала Первую башню. И идти прямее, и вход у неё на другой стороне - так что меньше шансов встретится прямо сейчас с Тарланями. Метров через десять она оглянулась через плечо.
Стоявший у двери эрни тоже уходил, торопливо, к Третьей башне.
Через несколько метров она обернулась ещё раз. И увидела силуэт Рута на фоне подсвеченной стеклянной створки. Он неторопливо махнул ей рукой…
Таня со спокойным сердцем похромала дальше.
А потом что-то гулко щелкнуло. Следом обрушился звон, на все лады. И грохот. Плиты, выстилавшие двор, дрогнули у неё под ногами. Она, уже оборачиваясь, почему-то вспомнила Ярг.
Но тут же забыла.
Оранжереи больше не было. Одно дерево из всех, сумевшее выстоять, возносило вверх высокий изогнутый ствол с обломанными ветвями - а вокруг него громадным неровным холмом стекали на плиты двора обломки.
Куски искореженного каркаса торчали вверх лоскутами драной сетки. Из-под них кое-где выбивались ветви с зябко дрожащей бордовой листвой.
А Рута нигде не было.
Она рванулась обратно, почти забыв про боль в ноге. Успев заметить краем глаза, как устремились в том же направлении эрни в темных камзолах.