Уголки рта мистера Блесингейма поползли вверх, и он откинулся на диване.
— Мне это тоже доставит некоторую радость, но сомневаюсь, что смогу растянуть эту сцену на сорок четыре минуты эпизода.
— Вы можете убить её?
— У неё контракт, но … — он наклонился, снова печатая. — Может все считают её мертвой, а на самом деле у неё амнезия… — Он тут же положил палец на клавишу «Delete». — Нет. В средние века не умели лечить амнезию. Я загнал себя в угол. Какие у тебя ещё идеи?
Я положила подушку между изголовьем дивана и задней стенкой, так что казалось, будто голова покоится на диване.
— Вы можете свести её с ума. Пусть она чувствует, будто Смерть разговаривает с ней.
— Нет, слишком жутко. Она потеряет любовь зрителей.
Я проигнорировала последствия этого замечания и положила монашескую рясу на диван. Снаружи трейлера могло показаться, будто я там сидела.
Мистер Блесингейм ещё минуту работал, затем остановился.
— Должно быть что-то ещё. Что-то более значительное.
Я подошла к окну с запасным выходом, подняла занавески и выглянула, будто проверяю погоду.
— Она может умереть и попасть в Подземное Царство, а Робин Гуд будет её спасать. Он сможет придумать, как это сделать.
Мистер Блесингейм оторвался от клавиатуры и посмотрел так пристально, что я ожидала, он спросит, что я делаю. Вместо этого он сказал:
— Это уже было.
— Когда?
— Геркулес. Студия Дисней. Каждый ребенок из целевой аудитории видел этот фильм. Я могу украсть у Шекспира, но не у Диснея.
— У Геркулеса было уникальное преимущество, — сказала я с горечью в голосе. — Он бессмертен. Я с братом застряла там только со стаей ворон, которые могли бы нам помочь.
Мистер Блесингейм не ответил, просто с задумчивым видом продолжил печатать. Меня поразило, что даже мое странное заявление не потревожило его. Может, я не сойду с ума после всего этого. Может, я стану писателем.
Часы показывали 14:28. У меня больше не было времени, чтобы помочь мистеру Блесингейму продвинуться вперед.
Я повернула ручки окна с обеих сторон. И отодвинула раму в сторону, чтобы она не рухнула на землю. У меня было готово объяснение, зачем я одела подушку в костюм монахини: мне был нужен кто-то, кому можно читать монолог, и я могла объяснить, что открыла окно, так как мне нужен свежий воздух, но у меня не было разумного объяснения, почему я покидаю трейлер. Я надеялась, он не заметит. Сняв раму, я осторожно опустила её на пол прицепа. На ковер, так что она не издала ни звука.
Я последний раз взглянула на мистера Блесингейма чтобы убедиться, что он по–прежнему погружен в работу, потом тихо, как могла, с трудом вылезла из окна. Я приземлилась на землю с глухим стуком. И не стала ждать, чтобы проверить, заметил ли он мой уход и собирается ли выглядывать в окно, чтобы посмотреть, что я делаю.