— Инора Эберхардт, — испуганно сказала я, — что с вами? Я могу что-нибудь сделать? Может, за лекарем сходить?
— За лекарем? — чуть слышно переспросила она и улыбнулась. — Нет, Штефани, не надо. Я посижу немного, а потом ты поможешь мне подняться наверх и сможешь уйти.
— Давайте я вам хоть чай заварю?
Стоять и смотреть на нее, ничего не делая, когда ей так плохо, мне казалось настоящим преступлением.
— Здесь ничего лишнего не должно быть, — отказалась инора Эберхардт. — Мне уже лучше.
Она подняла руку и потерла лоб.
— Прав, наверное, Эдди, что хочет жениться. А то будет как я. Ни семьи, ни друзей…
— А почему вы замуж-то не вышли, инора Эберхардт? — спросила я, сама пугаясь своей фамильярности. — Вы и сейчас красивая, а в молодости наверняка отбоя от женихов не было.
Я думала, она рассердится, но нет, она лишь грустно улыбнулась:
— Сначала деньги зарабатывала, потом уже поздно было. И кому теперь нужны мои деньги? Из родственников никого не осталось…
— Совсем? — сочувственно спросила я.
— Совсем. Была сестра, и та умерла много лет назад. Вот она действительно была красивая и очень талантливая. На самом деле все эти рецепты — не мои, ее. У меня же Дара хватает лишь, чтобы в несколько приемов сделать то, что для нее никаких проблем не составляло сделать сразу. А когда так постоянно выматывает — тут совсем не до личной жизни. Тут бы в себя прийти.
— И зачем так себя выматывать? Ради чего? Неужели вам денег не хватает?
Деньги, деньги, деньги… Все ради них…
— Да нет, Штеффи, — улыбнулась она печально, — сейчас, скорее, в память о сестре. Ты права, денег мне хватает. Но я просто не смогу жить, ничего не делая. — Она внезапно расплакалась. — Хоть и понимаю, что все это бессмысленно и никому не нужно, кроме тех богатых дамочек, что в состоянии оплатить. Но знаешь, когда я что-то делаю по рецептам Эльзы, мне кажется, что она жива и стоит рядом.
Спрашивать, что случилось с ее сестрой, я не стала. Для меня это лишь праздное любопытство, а для иноры Эберхардт — сама жизнь, очень тяжелые и болезненные воспоминания. Она прижимала руки к лицу, но слезы текли и текли непрерывным потоком, и мне ее было ужасно жалко, пока я не вспомнила, что они с Эдди собираются сделать. Сейчас нанимательница вытягивает из себя последние силы, чтобы отправить в могилу мою мать. Пусть та и не самый хороший человек, но не убивать же ее за это? И ради чего? Ради репутации вот этого магазина, который, по большому счету, не нужен и самой владелице.
Инора Эберхардт успокоилась довольно быстро. Вытерла слезы платком, который вытащила из-за манжета, и постаралась принять свой обычный спокойный вид.