Белая как стена, я гляжу на Марту.
– Там не было связи. Как он?
– Нормально, если не считать, что он постоянно повторяет, что Эрик рассердится на тебя.
Мы входим в дом, мое сердце бешено колотится. Эрик мне этого не простит. Все те тайны, из-за которых я мучилась последнее время, всплыли в один момент. Я понимаю, что это его очень взбесило. Я его знаю.
Войдя в комнату мальчика, вижу, что у него гипс. Флин поворачивается ко мне, а когда я хочу подойти к нему, передо мной становится Эрик и резко говорит:
– Как ты могла меня ослушаться? Я же запретил скейт.
Я вся дрожу. Я не могу контролировать дрожь по всему телу и еле слышно произношу:
– Эрик, мне жаль.
Не владея собой, он презрительно на меня смотрит.
– Не сомневайся, Джудит, в том, что ты действительно об этом пожалеешь.
Я закрываю глаза.
Я знала, что рано или поздно это произойдет, но я никогда не думала, что Эрик отреагирует так ужасно. Я настолько растерялась, что не знаю, что ему сказать. Я лишь вижу его ледяной взгляд. Обойдя его, я подхожу к мальчику и целую его в лоб:
– Ты в порядке?
Он кивает.
– Джуд, прости меня. Мне было скучно, я взял скейт и упал.
Я ласково улыбаюсь и шепчу:
– Мне очень жаль, мой ангелочек.
Мальчик печально кивает. Эрик берет меня за руку, выталкивает из комнаты вместе со своей матерью и сестрою и яростно говорит:
– Идите спать. Я еще поговорю с вами. Я останусь с Флином.
Сегодня ночью, войдя в нашу комнату, я не знаю, что мне делать. Сажусь в отчаянии на кровать. Мне хочется быть с Эриком и с Флином. Я хочу быть рядом с ними, но Эрик мне этого не разрешает.
На следующий день, спустившись в кухню, вижу за столом Марту, Эрика и Соню. Они спорят. А когда я захожу, они умолкают, и у меня появляется жуткое ощущение.
Симона заботливо готовит мне кофе. Она взглядом просит меня успокоиться. Она знает Эрика, когда он сердится, и знает меня. Присаживаясь за стол, спрашиваю, обращаясь к Эрику:
– Как себя чувствует Флин?
Глядя на меня суровым взглядом, который мне совсем не нравится, он отрезает:
– Плохо, благодаря тебе.
Соня упрекающе смотрит на сына и ворчит:
– Черт побери, Эрик! Джудит в этом не виновата. Почему ты продолжаешь ее обвинять.
– Потому что она знала, что не должна была учить его кататься на скейте. Именно поэтому я ее и обвиняю, – сердито отвечает он.
У меня дрожат ноги. Не знаю, что и сказать.
– Ты дурак или притворяешься? – вмешивается Марта.
– Марта… – шипит Эрик.
– Что значит «она не должна была»? Ты разве не видишь, что благодаря ей мальчик изменился? Не видишь, что Флин – это уже не тот замкнутый ребенок, которым он был до ее приезда? – Эрик не отвечает, а Марта продолжает: – Тебе следовало бы поблагодарить ее за то, что Флин начал улыбаться и вести себя как все дети его возраста. Потому что, знаешь ли, братец, дети падают, но встают и учатся тому, чему ты до сих пор, судя по всему, так и не научился.