– Зимонин, здорово, – поприветствовал инженера Сережа. – Помоги дверь открыть, да не заднюю, вот так, спасибо. Ты чего здесь, с утра не срамши, делаешь?
– Поесть заехал, – нехотя пожимая руку водителю, ответил Зимонин и поспешил надеть перчатку, спасая голую руку от мороза. Ему никогда не нравилась фамильярность водителя. – А ты разве не москвича должен катать?
– Ага, – угрюмо кивнул Сергей. – Вот сбежал от него. Тот еще…
– Доброе утро, Саш, ты как вчера от нас добрался-то? Я тарелки отнесла, вернулась, тебя уже нет.
– Доброе утро, теть Алл, не беспокойтесь, хорошо добрался. Берензон встретил, подкинул.
– Ладно, поехали, – прервал Сережа Зимонина. – Мне велено говнюка без присмотра не оставлять. И так приказ нарушаю.
«ГАЗ-61» уехал, оставив в ледяном воздухе облако выхлопа. Завстоловой все это время держал дверь открытой, словно не замечая холода и улыбаясь Зимонину, как дорогому гостю.
– Заходите, Александр Константинович. Заходите, дорогой, – с легким восточным акцентом приглашал его заведующий.
Звали его Ахмед. Выговор у него был деланый, как и имя. Все в Безымянлаге знали, что он татарин Ахметов. У него была льстивая кличка Султан, но за глаза зэки звали его не иначе как «падла». Заискивающий с начальством и жестокий с заключенными, он возглавлял столовую с момента ее постройки. Зимонин уже давно понял, что многие обитатели лагеря заново придумывают свою биографию, стараясь избавиться от воспоминаний о прежней, хорошей или плохой, жизни.
– Вы бы предупреждали о приезде, мы бы на заказ вам готовили, – суетился Ахметов, согнувшись в спине. – Яйца свежие Алия Закировна все забрала и картошку самую отборную, но у меня для вас осталось немного. Картошечку на сале сделаем?
Они прошли через грязный общий зал, через пропитанную жарким вонючим паром кухню с жирными котлами и очутились в небольшой комнате без окон со столом, накрытым скатертью. На нем стоял телефон. В помещении было идеально чисто, кто-то из заключенных женщин проводил здесь каждый день за уборкой.
– Здесь грязно немного, не побрезгуйте, Александр Константинович, подождите немного, сейчас вас обслужу.
– Ахмед, у вас «Волжской коммуны» вчерашней нет случайно?
– Все будет, гражданин главный инженер, – в натуральном поклоне исчез за дверью завстоловой.
С кухни доносились визгливые крики Ахметова, отдававшего приказы. Зимонин разделся. Осматривать в стерильной комнате было нечего, звонить было некому, и он закрыл глаза. Десятки запахов ворвались в ноздри инженера. Сначала тонкий – хлорки от кафельного пола. Потом сквозняк из-за двери принес густой и теплый запах сгнившей картошки, кислый и резкий – квашеной капусты и самый сильный, почти перебивавший остальные, – сушеной рыбы. Опять заменили белок в рационе ржавой корюшкой, безошибочно угадал Зимонин.