– У тебя немного?
– Двадцать четыре, все смирные.
– Ну, веди сюда, насрать, – отозвался дежуривший вохр. – Чего спасибо, давай махорки отсыпь.
Седой зэк пробился в начало колонны и, обойдя кучи земли, спрыгнул в метровой глубины котлован. Там вокруг костра на кирпичах сидели зэки. Вохр, принявший новеньких, спрыгнул вниз и сел рядом с ними к огню. По одному вооруженная охрана – почти всегда люди, их чем больше, тем они злее.
– Не разбредаться, сидите ждите, – приказал вохр колонне. – Скоро лопаты привезут.
– Второй день везут, – сплюнул в костер один из зэков, сидевших вокруг огня.
– Мужики, можно к вам погреться, совсем рук не чувствую? – спросил здоровяк из колонны.
– Ты дровишки поищи да погрейся, – ответил ему мрачного вида зэк с густыми черными бровями.
– Так нам сказали, костры не положены, – возразил заключенный с крестьянским выговором.
– На не положено хуй наложено.
Круг, включая вохра, лениво засмеялся.
Колонна новичков обступила группу у костра. Огонь их, конечно, не грел, но просто смотреть на маленькие язычки пламени было уже теплее. Местные зэки получили дополнительную защиту от ветра и не гнали их, только молча щепили доски, подбрасывая лучинки. Седой зэк закурил, стараясь пустить больше дыма.
– Оставь докурить, – повернулся к нему сидевший у костра заключенный.
– Дам папиросу за пайку, – ответил седой зэк.
Предложение было заманчивым. Сидевший к нему ближе всех заключенный встал на ноги и после долгих манипуляций с подкладкой фуфайки достал кусок хлеба. Седой отдал докурить здоровяку и, протянув папиросу, совершил обмен.
– Ни хера себе, откуда такая роскошь? – аккуратно пряча папиросу под шапку, с интересом спросил зэк.
– Это Дед какому-то блатарю местному руку сломал, – с гордостью отрекомендовал седого зэка здоровяк, благодарный за окурок.
И видя, что ему не верят, обернулся к колонне за поддержкой. Многие в толпе утвердительно закивали.
– Ну, садись тогда рядом, Дед, – уступая место на кирпичах, сказал зэк.
– На блатного ты не похож, на коммуниста тоже, кем был до лагеря? – спросил хмурый заключенный с густыми бровями, бывший, по всей видимости, десятником.
– Детей в сельской школе учил. – Седой зэк дожевал хлеб и вытянул руки к огню.
– Не пизди, – рассмеялся десятник, и все вокруг заулыбались, предвкушая интересный разговор. – А руки ломать тебя дети научили?
– На фронте в пятнадцатом году научился, – сухо ответил седой зэк.
– Откуда прибыли? – видя, что разговор в эту сторону не пойдет, спросил десятник.
– Я с Сибири, остальные не знаю. Шесть лет там тайгу топтал, осталось всего девять.