Последние слова он пробурчал себе под нос, направляясь к противоположному концу тренировочного поля.
Да, знатную шишку дядька Олаф мне тогда поставил — куда уж мне его остановить, хоть колдовством, хоть умением воинским, когда он в походы ходил больше чем я на свете живу. Раза в три эдак…
Ох ты, забыл совсем представиться.
Звать меня Свартхевди, Сварти, если короче — полным именем-то меня не зовут еще, звать будут, когда уважение заслужу, не раньше. А заслужу я его примерно следующей весной — как в море уйдем, мне вроде как шестнадцать зим стукнет, так батя меня взять с собой обещался. И прозвище достойное добуду себе, а не как сейчас… Свартхевди Кровавая Секира! Каково? Или вот, к примеру, — Свартхевди Разрушитель! Тоже ведь неплохо? Свартхевди Ярость Шторма! А?
Не то, что сейчас — Сварти Конь… Или Сварти Недотролль… Недотролль — это из-за того, что кожа у меня слегка зеленоватым отливает, совсем чуть-чуть, если не приглядываться — так и не видно, но вот же ж, прицепилось… И ростом я на тролля не тяну, на тролленка разве что, такого, которого голодом морили. Месяцев так пару-тройку. И лицом не похож, девки говорили, что симпатичное. А потомком тролля я быть не могу: они, даже мелкие, те, которые болотные — взрослые ниже трех ярдов, и не бывают. Это старый Олаф рассказывал, а одного тролля я и сам видел, дохлого правда уже.
И, скажу я вам, таким елдачищем, как у него, не детей делать человеческой бабе, а кабанов глушить в самый раз будет. Так что, вранье это все, про недотролля.
И да, я своему отцу, как бы, не родной получаюсь. Приемный я, меня в лесу нашли, недалеко от трясины. Не здесь, нет, у нас, на землях свободных ярлов, детей не бросают, просто пятнадцать лет назад, когда наш ярл с батей и дружиной из набега возвращался, случилось им остановку сделать, один из шнеккеров поврежден у них был. Пристали к берегу, разбили лагерь на ночь — все честь по чести, поселений вблизи никаких, но стражу выставили все равно — положено так, потому что. И вот, ближе к рассвету уже, послышался хирдманам, тем, что на страже стояли, шум какой-то, не сильно вдалеке, да как будто свет над лесом, и крики, женские вроде как. Ну, подняли хирд, малая часть осталась корабли да лагерь сторожить, а большая, с ярлом во главе, отправились глянуть — что да зачем там творится. Нашли кострище, меня, в общем, сопляка еще совсем, несколько месяцев от роду, завернутого в тряпки, рядом со мной несколько вещей, частью мужских, а частью женских по виду, обломок кривого меча, пару сумок с барахлом разнообразным, и еще целую дорогу из слизи, от болота до кострища как раз. И подобрали меня, да ушли оттуда поскорее — не дело в потемках с тем, что такие следы оставляет, рубиться, да и незачем — пускай и дальше в своем болоте сидит. А утром поискали в лесу, для порядка, да и все: и так ясно, что произошло.