Но я отвлекся.
Хильда о моих терзаниях сердечных знала, и такому рецепту решения проблемы изрядно удивилась, но как снадобье варить рассказала, и даже записала: что брать, как мельчить, когда сыпать, да как варить. И как силу добавить, чтобы свойства нужные проявились.
Как я ингредиенты собирал — история отдельная, не для слабых духом таким заниматься. Но сварил.
По первости, решил сам не пить, на собаке попробовать. На отцовом псе, по кличке Кость. Нет, животину жалко, ничего не говорю, но себя жальше стократно. Облил ему зельем обильно кусок окорока, да в миску подлил, в воду. Кость поужинал, и спать его сморило.
Наутро, как батя во двор вышел, так ему с радостным лаем чудовище на грудь прыгнуло, жуткое в своей неожиданности. Выглядело оно как мохнатый шар, цвета подтаявшего снега, ни лап, ни морды не видать, сплошная шерсть. Уронить не получилось — батя у меня карл крепкий, устоял на ногах, даже не заорал. Только вот, волосьев седых в бороде с тех пор прибавилось.
Я так рассудил — раз Кость вполне себе живой остался, бодрый и веселый, то все у меня получилось, и пить можно. А что псина излишне обросла — так с дозировкой переборщил вестимо. Ну и выпил — вполовину от того, что на собаке испытал. Спать сморило меня почти сразу, едва до кровати доползти смог.
Ну, что сказать, волосы — выросли.
На голове. Длинные весьма.
Я как встал с постели, тут меня от слабости и зашатало. Добрел до сортира — там у меня затычку и вышибло, и сверху, и снизу, пол дня не знал, какой стороной к дыре повернуться, так карало. И волосы еще эти… Густые, молочно-белые… До земли, и на ярд еще примерно. Родные как увидели, что пугало, вроде тех, что бонды на ячменном поле ставят (ворон пугать) по двору бредет — так эту нежить убивать наладились, кто чем.
Орали при этом про драугра что-то, или про еще зло какое-то. Но разобрались, слава Хеймдаллю-стражу, уберег меня от членов усекновения. А пока вели меня к Хильде, выхаживать, так на меня полборга сбрелось поглядеть.
Так и стал я конем.
Потому, что грива до копыт.
Патлы эти непомерные мне обстригли. Часть Хильда прибрала, на амулеты, часть сожгли. Ну а часть я нашему оружейнику отдал, тот из них тетивы понаделал, на луки. Так до сих пор одолевает, дескать, сносу тетивам нет, не мокнут, не рвутся, на ярмарке с руками оторвали, обещали за следующие золотом платить. Озолотимся, кричал, Сварти, на шерсти твоей! Как снова обрастешь — ко мне приходи, заманивал, йотуново отродье. Я устал его в разные места с такими предложениями посылать — Хильда меня тогда месяца полтора выхаживала от истощения.