– Кажется или точно?
– «Корсары»! Четыре, нет, шесть штук!
– Бортстрелкам, внимание! Слушать всем! Перестроиться в «коробочку»! Быстро!
«Тушки» неторопливо сместились, образуя тот самый английский «бокс». По корпусу прошла дрожь – это заработали нижние турели.
Челышев увидал за остеклением кабины промелькнувший силуэт американского истребителя, по всей видимости, посланного из Сан-Диего. Он пролетал, развернувшись к бомбардировщику днищем, стал заходить в боевой разворот, и тут-то по нему ударила передняя верхняя турель. Спаренная 45-миллиметровая пушка выпустила короткую очередь, но «Корсару» хватило – его разделило пополам.
Другой напал снизу. Огонь он открыл рановато, издали, но плотно – четыре авиапушки калибром в 20 миллиметров представляли для бомбовоза реальную опасность.
Челышев, правда, привык уже летать без сопровождения, да и не существует истребителей, способных на дальние перелеты.
Бортстрелки постарались, встретили «Корсара» огнем с обеих турелей, но и американец успел выпустить длинную очередь.
– Попал, гад!
– Куда?
– Крыло пробил! И корпус!
– Раненые есть?
– Целые все, живые и здоровые! Но вентиляцию устроил, сволочь летучая!
«Летучую» сбили из верхней задней турели, добавил и радист с хвостовой. Готов.
– Все, командир! Отбились.
– Мы ж только двух…
– А соседи тоже не прочь повеселиться!
– А… Ну, да. Второй пилот, прими управление.
– Принял!
Челышев встал, разогнулся и пошагал из кабины, не забыв надеть кислородную маску. За дверью уже не было герметичности, бортстрелки тоже сидели в «намордниках». Через две пробоины – кулак пролезет – свистел воздух, давление уже сравнялось.
Егор расслабился чуток. Самое опасное позади. Теперь им одна дорога – на запад. Через океан, до родных берегов. Потом через всю Азию до Европы.
Бомбежки Калифорнии – это так, баловство. Главные бои впереди, и они прогремят в Европе. Именно там и надо сосредоточить все силы, а не воевать на два фронта. На Тихом океане японцы и сами справятся.
Челышев открыл дверь хвостовой кабинки и перешагнул комингс. Шуравин сидел, нахохлившись, за артустановкой, в наушниках, а за гнутыми стеклами синел покинутый берег Америки. Над Лос-Анджелесом курились дымы пожарищ.
«За что боролись, – повторил Егор про себя одну из присказок Рычагова, – на то и напоролись!»