Она сидела, стиснув в руках тонкую стопочку бумаг.
— Скотт, — начала она, потом остановилась. Он ждал. Карен сделала глубокий вдох. — Скотт, честно, я не была уверена, что мне стоит к тебе с этим идти. Мой муж…
Карен не отводила взгляд, но чувствовалось, что это дается ей нелегко.
— Люк, ну… Понимаешь, вряд ли он был бы этим доволен.
Рако подался вперед.
— Она выглядела испуганной?
— Тогда мне так не показалось, — Уитлэм потер переносицу. — Но после того, что случилось на следующий день, стало ясно, что, должно быть, я слушал недостаточно хорошо. Мне не дает покоя, что я мог что-то упустить. Все время спрашиваю себя об этом. Но мне хотелось бы внести ясность: если бы я хоть на минуту заподозрил, что они в опасности, — конечно, я никогда бы не дал им с Билли уйти домой.
Уитлэм неосознанно, почти слово в слово, повторил то, что сказал им Салливан.
Карен теребила обручальное кольцо.
— Мы с тобой уже довольно давно работаем вместе — и, как мне кажется, работаем хорошо… — Она подняла глаза, и Уитлэм кивнул. — Я должна кое-что сказать.
Она опять помедлила, и, набрав в грудь воздуха, продолжала:
— Знаю, в последнее время были проблемы. Со мной, с тем, как я работаю. Ошибки вот делаю.
— Всего одну или две, но ведь ничего плохого не произошло, Карен. Ты прекрасный работник, все это знают.
Она кивнула, опустив глаза. Когда она посмотрела на него вновь, у нее на лице была написана решимость.
— Спасибо. Но есть одна проблема. И закрыть на нее глаза я не могу.
— …Она сказала, что ферма вот-вот разорится, — сказал Уитлэм. — Карен думала, что у них есть шесть месяцев, может, меньше. Сказала, что Люк в это не верит. Видимо, он считал, что дела еще могут поправиться, но она-то видела, что их ждет. Она была встревожена. Даже прощения у меня попросила.
При этом Уитлэм даже фыркнул.
— Теперь это кажется просто абсурдным. Но она сказала, ей очень жаль, что она была такой рассеянной. Попросила не говорить Люку, что она мне все это рассказала. Конечно, я бы в любом случае не стал с ним ничего обсуждать. Но она боялась, что он расстроится, если подумает, будто она трепалась об этом в городе.
Уитлэм прикусил ноготь.
— Мне кажется, ей нужно было выговориться. Я принес ей стакан воды, посидел, послушал. Уверил, что никакой угрозы увольнения нет, ну и все такое.
— Вы хорошо знали Люка Хэдлера? — спросил Фальк.
— Не очень. Встречался с ним время от времени, конечно. Родительские собрания. Видел его иногда в пабе, но случая поговорить как-то не было. Но мне он всегда казался симпатичным человеком. И ответственным отцом. Я просто поверить не мог, когда мне сказали по телефону. Страшно потерять коллегу, но ученика… Это худший кошмар учителя.