Фальк задумался. Если в тот день сюда приехал кто-то другой, известно ли ему было про камеру? Или просто повезло?
Будь Люк за рулем, он бы знал, что номер его пикапа попадет в кадр, подумал Фальк. Но, может, к тому моменту ему было уже все равно. Фальк пересек двор и обошел вокруг дома, внимательно приглядываясь ко всему. Рако явно придерживался своего намерения отвадить любопытствующих. Все жалюзи были опущены; все двери — крепко заперты. Смотреть тут было не на что.
Чувствуя необходимость прочистить мозги, Фальк, оставив дом позади, отправился прямиком через поля. Участок Хэдлеров шел вдоль изгиба реки Кайверры. Впереди, на меже, виднелась рощица эвкалиптов-призраков. Летнее солнце низко висело в небе тяжелым оранжевым шаром.
Лучше всего ему думалось на ногах. Обычно он наматывал круги по кварталу вокруг своего офиса, увертываясь от трамваев и туристов. Или, когда он бывал совсем уж в тупике, — вокруг ботанического сада на берегу океана: километр за километром.
Фальк помнил, что когда-то чувствовал себя здесь как дома. Но теперь все казалось совершенно другим. В голове у него до сих пор не прояснилось. В ушах отдавались собственные шаги по твердой спекшейся почве и доносившийся с деревьев птичий гомон. Казалось, попугаи здесь орали еще пронзительней.
Он был уже практически на меже, но вдруг замедлил шаг, а потом и остановился совсем. Он и сам не знал, отчего его вдруг оставила уверенность. Впереди безмолвной тенью застыла полоска деревьев. Ничто не двигалось. Неприятное ощущение вдруг щекотнуло шею, плечи. Даже птицы, казалось, примолкли. Чувствуя себя немного глупо, он глянул через плечо. Поля пусто пялились на него в ответ. В отдалении лежала безжизненная ферма Хэдлеров. Он же обошел вокруг всего дома, сказал себе Фальк. Никого там не было. Никого больше в этом месте не осталось.
Он повернул обратно, в направлении реки; в груди по-прежнему трепыхалось какое-то неопределенное дурное предчувствие. Ответ, казалось, вертелся совсем рядом и вдруг обрушился на него со всей оглушающей ясностью. Там, где он сейчас стоял, он должен был слышать шум реки. Вполне отчетливое журчание воды, прокладывающей себе путь меж полей. Он закрыл глаза и вслушался изо всех сил, будто стараясь вызвать звук волевым усилием. Ответом была напряженная тишина. Он открыл глаза и побежал.
Вот он вбежал под деревья, вколачивая каблуки в утоптанную землю тропинки, не обращая внимания на хлещущие по ногам ветви. Подбежал, тяжело дыша, к реке и резко затормозил у самого края. Мог бы этого и не делать.