– Ясно, – кивнул Иван. – Можешь идти, Дуня. Допрос закончен.
– Что, более ни о чём спрашивать не будете? – удивилась девушка.
– Пока нет.
Дуня ушла, а Иван стал выяснять подробности о загадочном «немце». Увы, имени установить не удалось, вечерний гость прибыл инкогнито. Дворник описал его как «полного господина с колючим взглядом». Камердинер определил возраст «немца» «годков так в сорок-сорок пять, мне сровестник». На вопрос «как с ним разговаривали, ведь он же немец?» был получен ответ, что господин говорит по-русски, но с акцентом.
Подтвердилось и сообщение Дуни о ссоре между князем и гостем. «Немец» уходил красный от ярости, долго ругался и бурчал под нос. У прислуги осталось пренеприятное впечатление об этом визитёре.
Иван решил раскручивать незнакомца до конца. Марфино – не такой большой город, чтобы в нём затерялись следы иноземца. Осталось надеяться, что загадочный немец по-прежнему остался тут и никуда не уезжал.
Время было позднее, Ивану пришлось сворачивать деятельность и возвращаться на постоялый дом. Там он долго не мог заснуть, прикидывая, с чего начнёт утренние поиски. Чужеземец должен был предъявить паспорт при въезде в город. Осталось узнать, кто он такой и где остановился.
Иван проснулся с петухами, наскоро умылся и перекусил холодными остатками вчерашнего ужина. Ночь прошла плохо: он дважды проваливался в недолгое тревожное забытьё, но потом просыпался и лежал с открытыми глазами, очень жалея о том, что не может мысленно связаться с потомком.
Путь сыщика лежал к городской заставе. День был солнечный, однако роса на траве ещё не успела высохнуть. Ивану хотелось вернуться в бесхлопотное детство: ткнуться со слезами в мамкин подол, выслушать мудрый совет отца, скинуть тяжёлые башмаки и пробежаться по траве босиком. Или вместе со стайкой приятелей посидеть-порыбачить у деревенского мостика.
Прошлое назад не воротишь. На душу лёг тяжёлый груз: от успеха зависела судьба Петра. Иван со страхом подумал: а по плечу ли ему эта ноша? Но потом рассудил, что никого другого всё равно нет.
Идти пришлось пешком. Служебный дормез отпустили в Петербург за ненадобностью. Кучер и без того откровенно скучал и едва не спился от безделья. Воевода при нужде давал свою карету, но сегодня её не было – Иван впал в немилость.
Сыщик справедливо полагал, что пешая прогулка проветрит уставшие после бессонной ночи мозги и настроит тело на нужный лад.
Пыльная дорога привела его к заставе: шалашу из жердей, в котором добросовестно дрыхли двое караульных. Между ними лежала дебелая молодка: простоволосая, расхристанная, нечёсаная. Дух, несмотря на прохладу, стоял тяжёлый: пахло кислым и немытым телом.