– И все умерли?
– Не совсем так, – горестно вздохнул Ги. – Анна причислена к лику святых, а ее душа до сих пор живет в замке Лаво. Говорят, она ждет своего Готфрида.
– Как трогательно, даже слезы наворачиваются, – Саша говорила тихо, так и не подняв глаз от рисунка. – Когда ты успел нарисовать?
– Сидел напротив тебя и делал вид, что пишу бизнес-план будущей компании.
– Надо же, я и не знала, что ты так здорово рисуешь. Можно я возьму в подарок?
– Что ты, получилось наспех.
– Мне очень понравилось. Так ты подаришь?
– Конечно, – Ги опять очаровательно улыбнулся и бережно взял ее за локоть. – Лучше посмотреть на оригинал.
– В той крепости, куда мы поедем? – Да.
Шоссе Е411 Брюссель-Люксембург в это время было свободным, и спортивная машина Ги, явно нарушая ограничения скорости, неслась по гладкому асфальту, обгоняя солидные трейлеры, идущие гуськом по правой полосе, шустрые пикапы, то и дело выскакивающие и сворачивающие с трассы, да степенные семейные машины, меланхолично идущие посредине. Вдоль шоссе навстречу майскому солнцу тянулась ярко-зеленая трава, казалось, она просто лоснится от набранной силы. То и дело за окнами машины мелькали фермы. Вокруг аккуратных домиков обычно паслась пара десятков упитанных буренок. Сытые и важные, они меланхолично пережевывали траву, всем своим видом показывая, кто тут хозяин. Удивительно голубое небо манило вдаль. Было хорошо. Перед съездом номер 22 машина притормозила и плавно скатилась по дуге на однополосную дорогу.
Саша опустила стекло и высунула руку навстречу ветру. Ласковый, теплый он обтекал пальцы и тугой струей проникал в рукав пиджака, словно вода. Они проехали мимо трактора, который, прежде чем въехать на асфальт с поля, покорно стоял в решетчатой ванне и ждал, пока водитель омоет из шланга колеса от налипшей грязи.
– Ну, как у нас в России, – промелькнула в голове у Саши грустная шутка.
Она поймала на себе вопросительный взгляд Ги, но жестом показала, чтобы тот не беспокоился. Ей было приятно ехать в хорошей машине по чистым дорогам аккуратной маленькой страны, которая воевала не меньше ее многострадальной родины, но нашла в себе силы и здравый смысл более не призывать к новым революциям, а спокойно трудиться. Каждый день, с раннего утра.
– Ой, что это? – Саша показала рукой на сияющий ярким алым цветом пригорок.
– Маки, – снисходительно улыбнулся Ги.
– Маки? Давай остановимся. Я никогда не видела столько маков.
Машина мягко притормозила и остановилась на обочине. Они вышли. Тишину нарушали только песни невидимых птиц. Покатый склон большого холма был усеян алыми маками. Густой яркий ковер. Он живо отзывался на едва уловимое колебание воздуха, отчего рисунок ковра менял оттенки красного цвета. Будто невидимая кисть широкими густыми мазками пробегалась по огромному холсту, останавливалась, оценивая сделанное, и пробовала еще. Ковер казался таким живым, что хотелось зачерпнуть его ладонями и поднести к лицу. Закрыв глаза, вдохнуть его нежный аромат или даже напиться.