Светка поскучнела, расстроилась.
– Может, я и ошиблась, Натали. Зато как красиво, представляешь. Убил, чтобы никому не досталась. Ты замечала, какие у Викентия бывают глаза, когда он на тебя смотрит? Нет? Это глаза обреченного человека, с такими глазами люди ради любви готовы на все, и на преступление.
– По–моему, Викентий Карнаухов просто мужчина с запоздалым развитием. Афиноген говорит, что это теперь социальное явление, с которым врачи не знают, как справиться. Мужчины боятся женщин, боятся темноты, боятся работать… Афиноген думает, эго от радиации.
Света сказала:
– Дай чего–нибудь попить!
Наташа принесла подруге стакан яблочного сока. Света произнесла из живота, подражая адскому духу из кинофильма про Синдбада.
– Ты, Наталья, дитя. Для тебя на свете существует только твой Афиноген и вон те учебники. – Она пренебрежительно ткнула пальчиком в сторону этажерки. – Скажи, дитя, может ли Афиноген тебя убить в порыве страсти? Способен ли он на этот прекрасный шаг?
Наташа замешкалась с ответом.
– Я думаю – да. Он способен… Я хотела бы так думать. Пусть он убьет меня, я готова… Пусть.
– Наконец–то ты поняла, девочка. Поверь мне, Наташа, тот, кто любит, тот обязательно убийца. Может быть, он ножом и не убьет, но он убийца. Настоящие мужчины всегда так или иначе убивают своих возлюбленных. Я это знаю точно…
Наташа согласилась. Она тоже считала, что от любви до убийства один коротенький шажок. Подруги немного молча погоревали над тем, что скоро им предстоит быть убитыми, погоревали, каждая по–своему представляя заманчивую сцену.
– ОйI – крикнула Света. – Я забыла позвонить Егору. Может быть, он ничего не знает.
По телефону она велела Егору немедленно прибыть к Наташе Гаровой. Егор отнекивался, мямлил, но она замогильным голосом уверила его, что решается судьба многих близких ему людей, и он пообещал вскорости быть.
Вернулся из школы Олег Павлович. Они поужинали втроем на кухне, попили чайку с медом. Попытки Олега Павловича разговорить девочек ни к чему не привели. На его вопросы обе заговорщицы отвечали односложно, уставясь в чашки. Наконец Олег Павлович забеспокоился:
– В самом деле, красавицы, не случилось ли у вас что–нибудь? Выкладывайте.
– У нас ничего не случилось.
Это было сказано Светкой с такими многочисленными, чудом уместившимися в одной фразе намеками, что Олег Павлович потерял голову.
– Бессовестные девчонки! Вы разве не видите, что я взволнован, обескуражен, возмущен?
Начинающую быть тягостной сцену нарушил приход Егора Карнаухова. Девушки выскочили к нему в коридор и повлекли на улицу, не дав толком поздороваться с хозяином. Он лишь успел крикнуть: «Добрый вечер, Олег Павлович!», а ответ донесся к нему на лестничную клетку: «Добрый вечер! Это ты, Егор? Проходи».