– Гроза собирается, – обратился он к подошедшим жениху и невесте, – хороший снимок может полу– литься, уверяю вас… Смеющиеся парень и девушка на фоне грозового неба. Любая газета с руками оторвет по высшей таксе.
Наташа вежливо задержалась, повернулась к фотографу. Этого было достаточно, чтобы Васька Шалай развернул сверхактивную и беспорядочную деятельность. Рябое лицо его, просветленное творческой мыслью, преобразилось.
– Художественный элемент, элемент… – забулькал он трясущимся голосом, пытаясь оттеснить обоих на проезжую часть улицы. – Счастливое совпадение. Вам повезло… Подержите закуску, будьте добры!
Афиноген быстро пришел в себя.
– Сейчас я тебя подержу, – пообещал он. – Вместе с твоим аппаратом. Вас потом не отличишь друг от друга.
Васька Шалай с совсем уж собачьей мольбой потянулся к Наташе.
– Ваша девушка понимает… Она хочет иметь память о счастливом дне. Вы же пришли подать заявление? Вы будете счастливы, поверьте. У меня большой опыт. Кому я предрешаю счастье, те могут быть спокойны за будущее. Я сужу по некоторым приметам… Вот сюда, пожалуйста! Сюда!
Суматошная речь, настырность и безобразный голос как раз были теми «художественными элементами», которые отпугивали от Васьки Шалая редких клиентов. Но ему никто никогда этого не объяснял. А сам онне– допетривал. Афиноген объяснил ему впервые:
– Погоди, не суетись, – приказал он, и фотограф замер корявым столбом. – Зачем ты нас берешь за грудки? Не надо. Фотограф, подобно академику, должен быть неназойлив, благодушен и ни в коем случае не молоть вздора. Смотри, какого ты дал маху. Девушка действительно была настроена доверчиво, а теперь ты так устрашил ее своими обезьяньими выкрутасами, что она прячется за мою спину… Она уже не может глядеть в твои алкогольные очи.
– Ничего я не страшусь, – возразила Наташа. – Но, может быть, вы в другой раз нас сфотографируете?
– Вот видишь, чего ты добился, мастер?
Васька Шалай побрел за ними, как в лунатическом сне. В коридоре Афиноген обернулся и заметил сухо:
– Не унижайся, Шалай! У тебя благородное ремесло в руках…
Васька Шалай вошел за ними в комнату, где на нескольких столах была разложена бумага, детские ручки с перышками, в углу серел навечно запыленный немолодой фикус. За одним из столов что–то быстро черкал мужчина в ковбойке. Он черкал, тут же отбрасывал лист и брал следующий из стопки, лежавшей от него по правую руку. На вошедших он не обратил никакого внимания.
– Этот своим счастьем уже по горло сыт, – шепнул Афиноген невесте. Она ответила непонятно просящим взглядом. Васька Шалай подвинул ей стул и встал за спиной, готовый оказывать дальнейшие услуги. Афиноген попросил его временно удалиться.