– Ничего, – попытался улыбнуться невесте. – . Сейчас отпустит. Прости!
Отпустило. Проехало. Пронесло мимо.
– Ну, Натали, расшевелила ты старика. До печенок проняло. Знаешь, что я сейчас решил?
– Что, любимый?
– Ты будешь в нашей семье главная. А я буду во всем тебе подчиняться. И вся дрянь высвистит из меня, как воздух из спущенной шины. Эти шуточки, смешки – вся дрянь.
– Это я буду слушаться тебя во всем. Я слабая очень, Геночка. Очень слабовольная. С другими мне иногда кажется, что я и умная и тонкая, а с тобой нет. Мы оба скоро станем другими, совсем другими. Я предчувствую.
На улице их подстерегал неутомимый фотограф Васька Шалай.
– Не здесь! – сказал ему Афиноген.
Они отошли к скверику, пустынному, как и улицы Федулинска в этот час.
– Не ворошись, щелкай быстрей.
Больничная палата рисовалась Афиногену как рай, как спасение. Там ему преподнесет укольчик добрая Капитолина Васильевна. Очень боится уколов поганая боль. Он ляжет в прохладной палате и будет лежать сто часов, не вставая.
– Где же дождь, Гена? – возбужденно спохватилась Наташа. – Где туча? Ничего нет, пропала!
Небо отливало соком недозрелой смородины.
– Не будет грозы. Нет.
Васька Шалай попросил их обняться.
– Думай, что говоришь, – сказал Афиноген, – мы еще не расписаны.
Тихая, дорогая наступила минута. Они обнялись под деревом, онемели в объятье, и оба одинаково почувствовали приближение какого–то высшего волшебного звонка. Перед ними мельтешил с фотоаппаратом Васька Шалай, о чем–то их просил – они не понимали. Грохни сейчас неподалеку взрыв, развались на две части земной шар, они не сразу шелохнутся… Короткая редкая минута, и дорого она стоит в жизни…
Наташа поддерживала жениха под руку, он очень устал. Он думал, что прошло всего–навсего часа два, а кажется прожито несколько ярких пробуждений и столько же тягостных ночей. Все–таки он осуществил задуманное и теперь со спокойным сердцем под руку с любимой спешил на заслуженный отдых в больницу. Пока они шли, запоздалая туча еще разок высунула пасть из–за горизонта, тявкнула дальним громом, пустила издали бледную молнию и скрылась с позором. Наташа тихонько напевала.
– В понедельник, не позже, я выпишусь из больницы, – заверил ее Афиноген. – Переодену брюки и сразу к тебе. Представлюсь родителям, как положено. Посидим по–семейному, попьем чайку. Вот увидишь, я произведу на них хорошее впечатление. Постараюсь прикинуться воспитанным юношей.
– Мы еще сегодня увидимся. Я вечером к тебе приду. Что тебе принести почитать?
– Не надо, – сказал Афиноген, – не приходи в больницу. Я тебе лучше позвоню.