Яшкина лошадь поднялась на дыбы и заржала.
— Ку-ка-ре-ку!
Возница мгновенно ожил и хлестнул лоснящиеся спины коней.
— Ку-ка-ре-ку!
Яшка усмирил лошадь и послал ее верхом — по косогору, параллельным курсом. Остальные трое всадников дали шпоры и погнались по следам черной кибитки.
— Мстители! Красные мстители! — истошно завопил возница и уже ни на секунду не отпускал кнута. Бесконечные, жалящие, как сто слепней, удары заставили коней нестись во весь опор.
Из окошка кибитки высунулся парень в темной папахе и белой черкеске с газырями. С тревогой он оглянулся назад: всадники неумолимо сокращали расстояние между ними. Парень достал маузер и стал стрелять по погоне, над его ухом в поддержку бабахнул обрез возницы.
Мстители не остались в долгу и тоже открыли стрельбу по кибитке. Занятый пальбой и кнутом, возница не заметил, как один всадник, скакавший по косогору, приблизился к кибитке, прыгнул прямо с лошади и, зацепившись, влез на крышу. Казак как раз перезаряжал карабин и, когда попытался навести оружие, Яшка пинком выбил его в дорожную пыль. Следующий удар отправил на землю самого возницу. Стрельба прекратилась. Цыган спустился на козлы, но добраться до вожжей не смог, казак их уронил. Яшка прицелился и лихим прыжком оседлал одну из лошадей, натянул поводья, и разгоряченная гонкой четверка остановилась.
Сзади подъехали остальные красные Мстители. Данька спешился и, держа наготове револьвер, распахнул дверцу кибитки. В проем свесилось мертвое тело в белой черкеске.
— Пацан! — удивилась Ксанка.
Командир убрал пистолет и осмотрел одежду убитого. Во внутреннем кармане у сердца нашлось письмо. "Гнату Бурнашу, самолично".
— Ну-ка, Валерка, глянь.
Валерка взял конверт и достал бумагу. "Здорово кум Гнат. Посылаю к тебе сына своего Григория. Чую, будет он добрым казаком, не посмотри, что он молод. Будет рубать красных бандитов не хуже меня. Знал бы ты, как самому в другой раз хочется сесть на коня, но сила уже в руках не та, да и ноги не слушаются. Ну, прощай, друг батька, твой старый казак Семен Кандыба".
— А Григорий-то ростом с меня.
— О чем ты? — спросил Валерка.
— Да думаю: не пора ли к самому батьке Бурнашу в гости пожаловать?
— Это очень рискованно, Данька.
— С таким письмом ни черта не страшно.
— А если признают? — спросил Яшка.
— Кто? Лютого нет в живых, а больше меня никто не знает.
— Подумать надо, — сказал все-таки Валерка.
— Подумаем, — пообещал командир. — Надо место под лагерь рядом с Липатовской отыскать и о связи условиться.