Всадники, чьи ряды пополнились новыми товарищами, быстро двинулись в обратный путь. С одной стороны, их ободрило присутствие самого атамана, с другой — они старались скрыть перед ним страх, внушаемый таинственными мстителями. Последнее время бурнаши постоянно натыкаются на ловушки и неприятности, приготовленные этими неуловимыми врагами. Не исключено, что в станице их ждет новый сюрприз, и от этого делается как-то зябко даже под палящим солнцем.
Всю дорогу Бурнаш проповедовал что-то об идейном анархизме, а Данька мучительно размышлял: догадались ли ребята, что бандиты могут вернуться в станицу? До сих пор повторных налетов атаман не устраивал, но, видно, его терпение лопнуло. Теперь он не оставит без внимания ни малейшей вылазки Мстителей. Значит, следует быть еще осторожней.
Сотня настороженно вступила в притихшее село. Даже ребятишек не было видно на улицах. Бурнаши озирались, опасаясь засады. Данька старался разглядеть хоть кого-то из друзей, но тщетно. Атаман сигналом клаксона остановил свое войско на деревенской площади.
— Слушай мою команду: всю станицу согнать сюда! Тех, кто вилами махал, особливо ту бабу — взять под арест и приволочь на площадь. Пускай другие знают, как не слухать батьку Бурнаша. Все амбары спалить, а помощничкам "мстителей" всяких — и хаты заодно. Кто драться будет — стреляй не глядя, я так велю! Ясно?
Бандиты рассыпались по станице собирать народ. Загорелись амбары, заголосили бабы…
Данька прошелся вокруг площади, но никакого знака Мстителей не услышал, никто не прокукарекал. Значит ушли друзья в лес на базу.
Вокруг машины собралась порядочная толпа селян: старики, бабы да ребятишки. Цепь казаков огораживала их — чтоб не разбежались. Отдельно, при карауле, стояли шесть арестованных — уже в кровоподтеках и царапинах, видимых сквозь разорванную одежду.
— Братья станичники! — громко сказал Бурнаш, встав в автомобиле. — Да, братья! Потому что верю вам и прощаю все! Не могли вы, станичники, сами додуматься батьке Бурнашу мешать в справедливом бою с красными собаками! То злые люди подбили вас на нехорошее дело! Правильно?.. — толпа промолчала. Вот стоят шестеро — они тоже братья мои и сестры. Только еще сильнее обманутые красными "мстителями". Этого я простить не могу… Если каждая баба на казаков с вилами бросаться станет — куда это годится?
— Ничего, мужья наши вернутся — они вам не вилами пригрозят! крикнула одна из арестованных.
— Тебя как зовут? — спросил атаман.
— Анисья.
— Вот, Анисья, грозишь ты мне вилами из-за угла, коварно, хорунжего моего ранила — а я на тебя не обижаюсь. Мне жаль тебя — такая ты обманутая! Что тебе красные дали? Ничего! А я тебе, хоть ты и преступница, жизнь дарю! И другим таким же врагам батьки Бурнаша — тоже. Но не запросто так. Слышите, станичники?! Если к завтрашнему полдню доставите мне в Липатовскую двадцать подвод с пшеницей — отпущу я их на все четыре стороны. А нет — не обессудьте! — атаман развел руками.