Предположим, я оказалась на месте Игоря. Мне надо условно выбрать новые ценности и, в зависимости от этого выбора, организовать исследование. Спрашивается: что выбрать?
Это уже был психологический подход, и я сразу почувствовала себя увереннее.
Три года назад, когда я отстаивала на ученом совете свою тему, меня спросили: “Что это значит — выбрать условную ценность? Приведите хотя бы один пример”. Положение в этот момент было почти безнадежное. Ко мне все относились очень хорошо и именно поэтому спасали от сумасшедшей темы. Пришлось пойти на маленькую хитрость, ничего другого не оставалось. Я робко осмотрелась вокруг и, помявшись, сказала, что в качестве условной ценности можно взять… ну хотя бы разбитое оконное стекло. “Изучение битых стекол и самого процесса бития может привести к новым открытиям…” Мои оппоненты, конечно, развеселились и принялись наперебой обсуждать, как это будет выглядеть, какие стекла надо принести в жертву науке и как должна называться диссертация на эту тему… Рядом со мной сидел Павел Николаевич, наш декан; он мне сказал: “Видите, Кира, что вы натворили… Нельзя же так несерьезно…” Я скромненько слушала веселые высказывания, а потом положила на стол последний выпуск УФН с сообщением об эффекте Плисова. У Плисова разбилось стекло термометра в исследовательской установке, и осколки стекла оказались намагниченными. Теоретически это невозможно было объяснить. В УФН было сообщение Плисова и комментарии двух известных физиков. Чувствовалось, что физики потрясены открытием… Смех мгновенно прекратился, кто-то сказал: “А ведь тут есть рациональное зерно”, — и мою тему утвердили. Больше того, мне предоставили полную свободу действий: не нашлось желающих быть моим шефом. “Вы разыграли ученый совет, — сказал мне потом Павел Николаевич. — Как по нотам разыграли. Где уж вами управлять!”. И я стала кошкой, которая ходит сама по себе. Арсен прав: сейчас эпоха больших научных коллективов. Вот только в психологии эта эпоха еще не наступила…
Я хотела постоять у реки, но появились двое парней с транзистором и начали усиленно со мной знакомиться. Транзистор у них был с изумительно чистым и сочным звуком; в эту коробку кто-то вложил бездну ума и труда, и вот теперь она тянула серенький-пресеренький шляггер. У меня даже настроение начало портиться. Пройдет сколько-то лет, и какой-нибудь дурень будет прошвыриваться по улицам, небрежно помахивая портативной Тумбой, приспособленной к его вкусам… Обидно, когда вещи умнее людей.
Я перешла по мосту на другой берег; там у причала стоял речной трамвайчик. Пассажиров было мало; я удобно устроилась на корме и стала думать дальше.