Среди участников экспедиции не было настоящих охотников. Кое-кто постреливал раньше из дробовика, но охота с нарезным оружием была для всех (за исключением начальника экспедиции) книгой за семью печатями. Между тем для нас, занимавшихся не спортивной охотой, а добычей зверя в коллекцию, нарезное (дальнобойное) оружие было незаменимо.
Перед вступлением в Монголию, в период последних приготовлений, мы задержались месяца на полтора в Троицкосавске, и П. К. Козлов каждый день отправлял нас на стрельбище, где мы усердно палили по мишеням из разных положений на разные дистанции. Начальник экспедиции хорошо помнил о встречах на Тибетском нагорье с шайками разбойников из племени нголоков и не без основания полагал, что «невидимая рука» сумела заменить их кремневые ружья винчестерами.
Все мы были вооружены трехлинейными винтовками кавалерийского образца, и я до сих пор с признательностью вспоминаю об этом превосходном оружии.
Стрелки делали посильные успехи, кроме щупленького бурятского ламы Эрдени, который вызвался проводить нас в Лхасу. Эрдени прикладывал ложе винтовки к животу и стрелял закрыв глаза. Поскольку способ этот внушал некоторую тревогу соседям Эрдени, лама был освобожден от обязанности сражаться и вверил свою жизнь нам в руки.
Ежедневная ружейная канонада принесла свои плоды- мы порядочно понаторели в стрельбе. Но, как известно, хорошая стрельба по мишеням является лишь необходимой, но далеко не достаточной предпосылкой для успешной охоты. Меткий стрелок может быть плохим охотником.
По разным причинам экспедиция надолго задержалась в Улан-Баторе. Мы ждали А. Н. Васильева, нового советского полпреда в МНР, с которым П. К. Козлов должен был съездить в Пекин; тем временем закупали дзамбу (поджаренную муку), плиточный чай, приобретали войлок и присматривали верблюдов для дальнего пути. П. К. Козлов завязывал разнообразные знакомства с местными старожилами, стараясь собрать как можно больше сведений о географических и археологических достопримечательностях страны. Я усердно занимался записью монгольских напевов, написал небольшую статью о них, и в награду за это Петр Кузьмич отпустил меня на охоту «за волками» в поселок Мандал (по-монгольски — жертвенник), населенный русскими выходцами из Забайкалья. К этому времени наш начальник успел познакомиться с одним из тамошних обитателей Лаврентием Воробьевым — пожилым кряжистым сметливым сибиряком. Лаврэ (так в шутку называл его Козлов) был в своем роде типичной фигурой, на которой стоит задержать внимание.