– Из «Серебряково», у меня там дача.
– Не слыхала про такую деревню, – сказала женщина и взялась за дверь, собираясь скрыться в доме.
– Подождите, – крикнул Шилов, – мужа позовите, пожалуйста.
– Зачем? – подозрительно спросила хозяйка.
– Может он знает дорогу.
– Не знает, – категорично сказала хозяйка и закрыла за собой дверь.
Шилов потоптался на месте. Идти все равно было некуда. Он повесил на плечо ружье, тоскливо посмотрел в ярко освещенные окна, – мужчина и женщина сидели за столом друг против друга и старательно не глядели в сторону Шилова. Вдруг рассвирепев, Шилов набрал в легкие воздух и рявкнул, что было силы:
– Хозяин. На этот раз они вышли оба и остановились на крыльце, решительные и готовые к отпору.
– Я заблудился, – повторил Шилов, – как мне в «Серебряково» попасть?
– Не слыхали мы про такую деревню, – сказал мужчина, – мы городские, дачники. Вон там, внизу, местный мужик живет, пойдите к нему, он наверняка знает.
Шилов оглянулся в указанном направлении, но в снежной круговерти ничего не увидел, да и сама мысль уйти от живых людей показалась ему противоестественной. Шилов сказал, указывая на стоящий во дворе автомобиль.
– Отвезите меня в «Серебряково», я заплачу.
– Мужчина помялся, поглядывая на жену, затем сказал:
– Да я и аккумулятор снял уже.
А женщина добавила:
– Товарищ, поймите нас правильно, боимся мы и денег ваших не надо, не поедет он никуда.
– Пятьдесят рублей, – сказал Шилов, и наступила тишина, затем мужчина нерешительно произнес:
– Надо выручать человека, а? Фомича возьму с собой, а?
– А черт с тобой, – в сердцах сказала женщина, – свернет он шею по дороге, домой не возвращайся.
Вошла в дом, хлопнув дверью.
Прихватив с собой соседа Фомича, дачник отвез меня в Серебряково (как выяснилось, ушел я довольно таки далеко) и на этом мои злоключения закончились. Когда я вошел в свой дом, на часах было одиннадцать часов. Ушел из дома в семь, соответственно блуждал четыре часа. Обошлось! Я выпил водки, закусил чайной колбасой, зажарив ее предварительно в печке, но, если честно, пил я без удовольствия, а закуска долго мучила меня изжогой. Но я не сказал вам самого главного, того ради чего я вообще рассказал вам эту историю. Когда я метался ночью по лесу, когда брел по заснеженному полю, без всякой надежды на спасение, я забыл обо всем на свете. Какая к чертовой матери жена, какие дети, какие, извините, страдания, ни до чего этого не было никакого дела, а думал я только об одном, как мне жизнь свою спасти. Так, что, дорогие товарищи, тот случай сильно изменил мое отношение к жизни. А посему предлагаю выпить.