Лицо Голышева и главным образом глаза его были между тем ясные, бодрые.
— Эвакуировать? Каков пульс, температура?
Врач подал ей небрежно заполненный листок данных. Читая, она сделала удивленное лицо.
— Только и всего?
Осколок торчал, очевидно, не в легком, а между ребер, но она понимала, что Голышева все равно нельзя эвакуировать в то время, когда его полк дерется за центр города.
Она поглядела в глаза Голышеву. Он заговорщицки подмигнул ей.
— Не будем торопиться, — сказала она, будто ничего не заметила. — Голышев, кажется, не так уж плохо себя чувствует, не стоит его травмировать. Где у вас тут телефон, я позвоню, что на некоторое время останусь у вас.
— Наши условия настолько примитивны… — с подчеркнутой значительностью в голосе сказал врач, — что в интересах товарища майора…
— Проводите-ка меня к телефону, — прервала его Горева, вставая. Дорогу ей преградил какой-то толстый, угрюмый полковник.
— Вы поосторожней, милая барышня. Тут требуется особое внимание, Голышев не со вчерашнего дня на фронте. Я буду звонить профессору Спасскому.
— Мне решительно все равно, с какого дня Голышев и даже вы сами на фронте, хоть с сегодняшнего. А я сама, кроме того, не милая барышня, а подполковник. И, наконец, извольте покинуть эту комнату, потому что вы мне мешаете работать, а профессору Спасскому я позвоню сама.
И она первая вышла из комнаты.
— Где тут у вас телефон?
Она вышла при всеобщем молчании и долго блуждала по коридорам, которые все более углублялись куда-то вниз. Ее никто не пошел проводить, и это разозлило ее до слез. Вдруг тихо приоткрылась дверь впереди. Горева бросилась туда и — оцепенела. Перед ней стояла широченная фигура в черном, с каким-то белым накрахмаленным коробком на голове и с четками в руках. Обе женщины так перепугались от неожиданной встречи, что не могли сказать ни слова.
Вдруг монашка прыгнула в сторону к двери, приоткрыла ее и как привидение исчезла за нею. В коридоре между тем раздались голоса — Гореву искали. Несколько человек окружили ее.
— Вы прекрасно всех нас проучили, Александра Ивановна, — сказал высокий, худощавый подполковник из армейской разведки, старый знакомый Горевой. — Но звонить в дивизию, на мой взгляд, не стоит.
— Пойдемте, доктор, пойдемте, — стали уговаривать ее и остальные. — Вы, дорогие товарищи, пожалуйста, оставьте меня с Голышевым.
— Вы думаете, — все же лучше не увозить?
— Уверена. Зачем трясти человека, а главное — зачем увозить из полка накануне победы… Уходите, милые, уходите. Пожелайте ему всего доброго — и чтоб я вас больше не видела!