Счастье (Павленко) - страница 155

Голос Лены вдруг оборвал эти видения. Воропаев был еще где-то там, в освобожденном городе.

— Ну, что случилось? Я же просил два часа меня не беспокоить, — сказал он, не поднимая головы с радиоприемника. — В чем дело, Леночка?

— Васютин просит в райком.

— Ладно. Скажи, сейчас буду.


— Подумайте над моим предложением и соглашайтесь, — сказал Васютин. — Если хотите, спросим мнение Геннадия Александровича. Как твое мнение?

Корытов потер виски.

— Пожалуй.

— Что пожалуй?

— Пожалуй, справится. Только побольше серьезности.

Воропаев посмотрел на него удивленно.

— Я прошу не выдвигать меня секретарем райкома, — сказал он, — а оставить на прежнем месте. Мне никогда не приходилось еще стоять на самом поэтическом участке партийной работы, — быть пропагандистом, работником чистого вдохновения. Я не хочу быть среднего качества секретарем райкома, я хочу быть образцовым пропагандистом. Выдвигайте низы. Забирайте у нас Паусова, бог с вами, перемещайте Цимбала, но оставьте меня. Я, по природе своей, оказался неплохим педагогом, так зачем же мне браться за дело, на котором я буду выглядеть хуже?

Васютин побарабанил пальцами по столу.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Хорошо. Паусова я у вас заберу. Поднебеско заберу. Цимбала посадим на масличный совхоз «Пионер». Чорт с вами, оставайтесь здесь вдвоем и грызитесь, если такая охота, — и он встал, застегнув пальто и нахлобучив на уши кепи, тем самым показывая, что он считает беседу законченной.

Встали и Воропаев с Корытовым.

— Каждый человек может выдохнуться, — продолжал Васютин. — И Корытов выдохся. Плохой работник? Нет. Может найти себя? Может. Я считал, что его лучше бы забрать в область, дать ему взглянуть на свое дело со стороны… А вы сможете теперь вдвоем работать или будете интриговать, склочничать? Говори, Геннадий Александрович, прямо.

Корытов что-то перебрал на столе и, не глядя, грустно вымолвил:

— Сможем.

— Сможете? — спросил Васютин у Воропаева.

— Сможем, — так же просто и скупо ответил тот.

— Ну, если сможете, тогда… тогда впрягайтесь, черти окаянные.

Он подошел к ним и тронул их за плечи.

— Я, вообще-то говоря, доволен тем, как у вас тут дело идет. Народ вы вытаскиваете. Это так. Но поскольку со всех сторон разговоры о вас, думаю — не разъединить ли? Так, значит, дано слово?

— С Корытовым трудно, — сказал Воропаев. — Но сработаюсь.

— С тобой легко! — покачал головой Корытов. — Уж такое ты сокровище, ай-ай-ай!.. Ты, брат, позер, да, да. Позер, но голова у тебя свежая, и я с тобой буду работать. Если бы меня сняли — обиделся бы, а сейчас, честно говорю, — я теперь тебе жизни не дам, я… ну, в общем, ладно. Слово дано.