Пролог составлен по данным доклада Ильина. Первая часть — по докладам и отчетам с мест. Вторая и третья часть — по протоколам опроса пострадавших и свидетелей погромов.
Книга писалась спешно, при Деникине в г. Киеве, под звуки обстрелов и гул погромов; заканчивалась в разгаре эвакуации в Ростове.
Книга преследовала цель абсолютно объективного исследования. Первоначально предполагалось, что книгу издаст «Союз Возрождения России», но разгром деникинского добровольческого движения помешал этому: два года книга лежала под спудом.
Впоследствии Госиздательство в Москве приобрело ее, но в виду предупреждения, что она увидит свет только через несколько лет, пришлось взять ее обратно. Книга приобретена книгоиздательством Гржебина в Берлине, где должна была выйти под редакцией и с предисловием М. Горького, но второй год лежит без движения.
В настоящее время она выпускается «Дальневосточный Еврейским Общественным Комитетом помощи сиротам-жертвам погромов» в Харбине, который приобрел право на одно издание.
С. ГУСЕВ-ОРЕНБУРГСКИЙ
14 июля 1922 г.
История Украины — это летопись еврейских погромов. Мы знаем о свирепой Хмельничине середины XVII века. Мы слышали о долгой и страшной Гайдаматчине средней трети XVIII века. Многие из нас переживали погромы 1881–1882 годов. Отлично помним мы октябрьские деяния черносотенцев в 1905 году.
Теперь…
Проходит перед нашими глазами пятое по счету украинское массовое кровавое действо, — страшный кровавый разлив, оставивший за собой все ужасы протекших времен.
Никогда не падало такое количество жертв.
Никогда евреи не были так одиноки.
Никогда безысходность их положения не была так ужасающа.
В революционные эпохи 1881 и 1905 годов еврейские погромы были кратковременны, — они налетали как мгновенный шквал, как Самум в Сахаре. Теперь — это сплошное, непрерывное, перманентное бедствие. Во времена Хмельничины и Гайдаматчины евреи были между молотом и наковальней. Теперь по ним, распластанным по той же украинской наковальне, ударяет не молот, не два, а все молоты, какие только работают на этой дикой и злой почве. Они бьют по ним без устали, днем и ночью, летом и зимою. Наконец, прежние черные годины относятся к далекому прошлому. Может быть преувеличены бедствия, может быть цифры погибших ниже тех, о которых повествуют трогательные элегии. Теперь все происходит на наших глазах. Мы видим, правда, только часть картины, ибо другие части закрыты еще непроходимыми кордонами. Но, что доступно нашим глазам и ушам, мы видим и слышим…
Мы слышим и считаем.
И скорбные результаты подсчетов могут быть только безмерно ниже действительности.