— А- а- а, — разочарованно потянул Лэйн. — А я уж было подумал, дракон оживать начал.
Ли, округлив глаза, посмотрела на мальчишку.
— Что значит, оживать?
— Ну, говорят, когда разрушится проклятье, наложенное на Мерлина, дракон оживет.
— Ерунда какая-то, — фыркнула Ли, пристально разглядывая гору. А поскольку никаких изменений не увидела, раздраженно добавила. — Бред.
— Вот и я говорю — ерунда, — согласно кивнул мальчишка. — Разве могут оживать тысячелетние камни?
Ли сжала ладонь в кулак, потом, разжав, посмотрела на нее, воскрешая в памяти дорожки огня, бегущие по коже.
— Камни, может, и нет, — задумчиво потянула она. — А заколдованные драконы… — девушка нахмурилась: то, что с ней случилось в храме, наталкивало на странные мысли. Эта гора или храм, как бы местные жители ее ни называли, на самом деле когда-то была драконом — огромным, живым драконом. И его пламя почему-то на нее отреагировало. Это пугало ее. Пугало и ужасно не нравилось. — Тебе удалось что-то узнать? — переключилась она на Лэйна.
— Конечно, мастрим, — мальчишка довольно улыбнулся. — Оллинг со знаком орла приедет в Хелликию завтра. Конопатый Грэг слышал, как додж говорил капралу Айку, что герцог приедет к полудню.
— Герцог? — Ли вспомнила разговор королевских Гончих в храме и поняла, что они говорили именно о той мрази, что она искала. — Так, значит, он герцог, — охотница зло усмехнулась. Ну надо же — герцог! Один из пяти племенных, с Темных времен подчинявшихся только Магриду Великому. Плевать. Даже если он следующий претендент на престол, это ее не остановит. — А ты уверен, что герцог, о котором ты говоришь, и тот оллинг, о котором я спрашивала, это один и тот же человек?
— Других здесь никогда и не было, мастрим, — растерянно пробормотал Лэйн. Мальчишка испугался, что охотница не поверила его словам и сейчас не даст обещанный золотой. — И у него знак орла, как вы рисовали. А еще я сам слышал, как додж обращался к нему, называя герцогом.
— Так ты его видел вблизи? — встрепенулась Ли. — Можешь описать?
— Высокий. Сильный. Волосы темные, короткие, — Лэйн мучительно вспоминал в подробностях, как же выглядит оллинг, чтобы мастрим поняла, что он говорит правду. — И глаза у него зеленые-зеленые, как стекла в витражах ратуши.
— Он, — выдохнула Оливия. Эти глаза она не забудет никогда. Изумрудно-зеленые, змеиные, холодные. Эти глаза — ее жуткий кошмар, ее страшный сон, ее болезненное наваждение. — Спасибо, ты мне очень помог. Держи, — девушка протянула Лэйну монету, — Заслужил.
Лэйн взял золотой и, заметив, что красивая мастрим собралась уходить, вдруг понял, что, пожалуй, больше никогда ее не увидит. Отчего-то на душе мальчика стало так паршиво, словно все бродячие коты Хелликии решили поскрестись по ней своими когтями. Охотница была доброй и щедрой, несмотря на весь свой суровый и важный вид, это Лэйн понял сразу. И глаза у нее были голубые, со вспыхивающими теплыми искорками внутри, как у мамы.