— Всевидящий! — прорычал Касс, закатив глаза к небу. — Я пытался! — в ладони мага загорелись красные петли лассо, и выброшенное заклинание мгновенно спутало яростно дергающуюся девушку по рукам и ногам, а затем магический кляп заткнул ей рот.
— Отпусти ее, ты, волосатый гоблин! — извиваясь угрем в руках Рамса, кричал Касселю Лэйн.
Касс поднялся с земли, отряхивая с одежды мусор и пыль, а затем зло процедил в зареванное лицо мальчика:
— Из нас двоих ты гораздо больше походишь на грязного волосатого гоблина. Отмоешься, пострижешься, и так и быть, я подумаю, разрешу ли я тебе видеться с моей женой.
После этих слов вокруг стало так тихо, что Кассу на секунду показалось, что он оглох. Слуги с безотчетным ужасом взирали на свою новую хозяйку — безмолвную, связанную, но при этом отчаянно ползущую по земле, пытаясь пнуть сапогами своего супруга.
— Ты трус, оллинг! — нарушил тишину голос мальчика, — Только трусы обижают девчонок, — упрямо глядя в глаза герцога, заявил он.
Кассэль дель Орэн до хруста в костях сжал кулаки и обвел яростным взглядом старательно отводивших от него глаза жителей Ястребиного Когтя. Еще никто и никогда не называл его — маршала империи Аххад — трусом, а этот сопляк посмел унизить его при его же подданных! Сущности мерзко заворочались внутри нелюдя, требуя дать выход его закипающему гневу. И обслуга замка, слишком хорошо знавшая, что последует за появлением теней, стала пятиться к сторожевой башне.
— Я озвучил тебе свои условия, — еле сдерживаясь, жестко отчеканил Черный Ястреб зарвавшемуся мальчишке. — Ее состояние напрямую зависит от твоего поведения.
Лэйн ненавидяще посмотрел на герцога из-под сведенных на переносице бровей, а затем сердито обратился к удерживавшему его Рамсу:
— Убери от меня свои орочьи клешни. Я сам пойду в эту вашу прачечную.
Касс легко кивнул, и мужчина тут же поставил мальчишку на ноги.
Дойдя до красной и вспотевшей от страха Доры, Лэйн взял ее за пухлую руку и бросил Касселю через плечо:
— Теперь твоя очередь. Отпусти Ли.
Касс щелкнул пальцами, вынимая изо рта Оливии кляп, и тут же пожалел об этом, потому что охотница мгновенно разразилась такой грязной бранью, от которой и у него, слышавшего во время битв всякое, глаза полезли на лоб.
— Чего уставились? — заорал он на не сводивших со сквернословящей охотницы глаз слуг. — Пошли все вон отсюда! Знакомство закончено! Сальма! — прорычал он в удаляющуюся спину длинной, как жердь, служанки, всегда убиравшей в его покоях. — Приготовь этой… — Касс в сердцах сплюнул, покосившись на свою бешеную супругу. — Приготовь своей хозяйке комнату.