Мария Артемьева
Стрелочник
Ярославль — Москва
Как часто бывает: какая-нибудь мелочь, обыденная, незаметная, нисколько не занимательная дрянь случится в жизни… Но пройдет время — и вдруг понимаешь, что именно к этому-то пустяку вытянута, словно по линейке, цепочка явственных, неоспоримых следов, приведших к событию, может быть, наиболее важному из всех прочих.
Как будто так оно изначально и было задумано, сплетено и записано в книге Судеб. А попытайся человек увильнуть, спрятаться от воли неведомых управителей, возникнет перед ним Стрелочник, бесстрастный и неподкупный, словно скальпель хирурга.
И уже окончательно направит по пути, которого не миновать.
Эти стрелочники караулят каждого. Дожидаются назначенного часа. И невозможно угадать, в каком виде и когда они явятся.
* * *
— Как — отменили? — Максим Белов решил, что ослышался.
— Что вы меня спрашиваете?! Вы бы начальников у себя в Москве спросили! — Женский голос хрипел, скрипел и пришепетывал, проходя через старый микрофон, вмонтированный в окно кассы. Самой кассирши не было видно — ее загораживала какая-то массивная серая коробка и желтые выцветшие занавески. Казалось, этот голос просто записали на пластинку много лет назад, и теперь он звучит из далекого прошлого. В крошечном вокзале маленькой станции прошлое глядело отовсюду: с облезлых стен, из выщербленной плитки на полу, из дверей, крашенных унылой коричневой краской для пола. И еще запах — специфическая стойкая смесь табачного дыма, туалета, угольной пыли от титанов старого буфета, немудреной выпечки и еще бог знает чего.
— Да подождите, подождите… Как — до вторника?!
— Отменили, — повторила кассирша. Окошко кассы захлопнулось, подставив под нос Максиму глухой деревянный ставень. Рассердившись, он грохнул по нему рукой. Палец зашиб. Голубь, бродивший по кромке стенда с расписанием поездов, испуганно взмыл под крышу вокзала. Пожилая торговка, пронося мимо корзину с пирожками, шарахнулась от злющего мужика в охотничьей униформе.
Белов устыдился своего раздражения.
Только теперь он заметил, что деревянный ставень кассы затерт и потемнел. Задолго до него тысячи ладоней и кулаков стучали в это окошко. Тысячи тысяч. В течение многих лет. Ну и к чему это привело? Он вынул крохотную занозу из ушибленного пальца и оглянулся по сторонам. Что ж делать-то?
Бедная Лика. Она наверняка обидится. Распсихуется. Он же обещал ей — не позже воскресенья. Железно! Именно теперь, когда все между ними висит на волоске и, того и гляди, может сорваться… Лика ненавидит, когда ей приходится ждать понапрасну.