Когда она привела меня к разрытой могиле, я даже подумал, что сейчас запоет Сташевский «Нет у меня друзей и нет врагов», но тишина не отозвалась ни единым звуком. Нина улеглась в гроб и сложила на груди руки. Я ждал то ли приказа, то ли наказания.
— Ну все, — сказала вдруг Нина. — Проводил. Обещал и проводил. А теперь толкай.
— Чего? — Я не понял, чего она хочет.
— Толкай гроб вниз.
— Я не могу… — прошептал я.
«Ты же жива!» — едва не вырвалось.
— Толкай! — взревела девица. — А то закончишь как твои дружки!
— Хорошая мотивация, — вставил свое слово лохматый Леха.
— Да, — кивнул Семен. — Я столкнул гроб вместе с покойной в яму. При этом тело девушки выпало, привалившись к стенке могилы. И я увидел, что не девушка это вовсе, а старуха. И вместо сарафана черные одежды на ней. Когда старуха открыла глаза и попыталась встать, я бросил вниз крышку гроба. Может, она перевернуться решила и лечь удобней, не знаю, проверять не стал. Схватил валявшуюся рядом лопату и начал засыпать яму. С последним комком земли, упавшим на могильный холмик, я пришел в себя. Я стоял среди могил поздней ночью с лопатой в руках, словно осквернитель или еще кто. Меня охватил ужас, я отбросил лопату и со всех ног бросился бежать к своему «КамАЗу».
— И что, вы больше туда не возвращались? — спросил Сашка — шофер-интеллигент, прозванный за черный чуб Цыганом. Он даже в общении с коллегами-дальнобойщиками разговаривал уважительно и без фамильярности.
— Через два дня… я пришел на кладбище вместе с приятелем, который и подсуетился мне насчет этой перевозки, с Виталичем. Для начала я ему рассказал о случившемся, а уж потом потребовал от него причитающийся мне остаток заработка. Как он меня тогда в психушку не сдал, не пойму. Не было никакого заказа, а тем более заработка. Оказывается (жена моя так рассказала), я подвез в тот вечер из Есауловки до Тарутино семейную пару с пожитками, но это вылетело у меня из головы, и я, вместо того чтобы вернуться в Красноярск, двинул на Ачинск. Виталич посмотрел на меня как на чокнутого, но проехать до кладбища со мной согласился. Я с трудом нашел то место. Но, когда подошел к могиле, я едва и сам не поверил в собственное сумасшествие. Вместо свежей могилы стоял памятник с фотографией Нины, похороненной здесь сорок лет назад. Не в 93-м, как она мне показала, а в 53-м. На фото точно была она. По черно-белому выцветшему снимку было не определить цвет волос и глаз, но я не сомневался, что при жизни девица была рыжей, с зелеными озерами глаз. Могила заросла настолько, что, казалось, ее не посещали со дня похорон. В траве я увидел что-то голубое. Тряпка или… Я протянул руку и вытащил из зарослей свою джинсовую куртку. И самое странное, ни дырки в ней не было, ни кровяных пятен. Она выглядела так, будто я ее вчера купил и положил на могилу.