– Дичины набили, девок тож…
– Девок набили? – ухмыльнулся Вальгар Барсучонок, сотник из природных варягов. – Это вы зря. Хошь, научу тебя, Крутояр, как с девками обходиться следует?
Глаза сотника Крутояра недобро сузились:
– Да я…
Артём положил руку ему на плечо, останавливая ссору, показал кивком головы на топчущегося с той стороны стола отрока.
– Чего хотел, Узень? – недовольно проворчал Крутояр, уставившись на своего подначального. – Говори, не мнись, как дев… тьфу, как теля!
Узень, здоровенный хмурый дружинник лет двадцати, пробасил мрачно:
– Не к тебе дело, сотник, князя хочу спросить.
– Спрашивай, – разрешил Артём.
Ему стало любопытно. Узень – дружинник из местных. «Достался» князю вместе с уличским уделом и напрямую обращался к нему впервые.
– О брате твоем спросить хочу, – буркнул Узень. – Почему он, княже, мое место за столом занял? Обидно это!
– Думаю, он не знал, что это место – твое, – заметил Артём. – Попроси его – и он подвинется.
– А если он не захочет?
Артём бросил взгляд на ту часть, где разместились отроки. Илья устроился на самом «верхнем» краю стола младшей дружины. Ведал он иль нет, что занял чужое место, но если и ведал, то это его точно не беспокоило. Уплетал за обе щеки и ничуть не смущался, что раза в полтора мельче своих соседей по столу.
– Не захочет, говоришь? – Артём перевел взгляд на Узня. – Ну так попробуй принудить.
– Но он – твой брат, княже!
– И что? Если это место твое, значит – твое. Ты отрок или девка теремная? Я должен утирать тебе сопли каждый раз, когда тебя обидят? Тогда тебе не за моим столом место, а вон там, – уличский князь кивнул в сторону «женского» стола.
– Значит, можно? – Выражение незаслуженной обиды, только что преобладавшее на квадратном, обрамленном короткой русой бородкой лице Узня сменилось предвкушающе-агрессивным. – Благодарю, княже!
И отрок вразвалочку двинул к скамье, на которой, среди прочих уличских отроков достоинством повыше, угощался от княжьих щедрот Илья, Серегеев сын.
– Не зашибет? – поинтересовался княжий сотник Крутояр, провожая взглядом широкую спину отрока Узня.
– Он – мой брат. – Артём усмехнулся. – А моему брату негоже за чужой спиной прятаться. Это его должны уважать, а не меня.
– А он сумеет? – усомнился Крутояр. – Узень-то осерчал. А в гневе он – несдержан, уж я-то знаю.
– Знаешь, – согласился Артём. – Он ведь из твоей сотни. Но Илья – мой брат, – еще раз повторил уличский князь. – Я не стану утирать ему сопли. Да он и не позволит. А Узень осерчал потому, что думает, будто в своем праве.
