– Раз так, то он тебе Семирада даже по плечу похлопать не даст, – покачала головой Сладислава. – Может, по торговым делам его попробовать прижать?
Сергей Иванович поглядел на озабоченное лицо жены… И вдруг улыбнулся.
– Ты чего? – удивилась княгиня.
– Какая ты красивая!
Сладислава зарозовела ланитами, будто юная девушка:
– Да ну тебя! Я ж о серьезном!
– И я о серьезном! – возразил Духарев. – Что может быть серьезнее тебя, моя ладо!
Он обнял жену, уткнулся носом в пахнущую лавандой и ладаном макушку:
– Люблю тебя, Сладушка! А о Семираде не думай. По плечу мы его похлопаем. Мечом. Раза два для надежности.
Уверен был в своей силе Сергей Иванович Духарев. И не попусту. Но в данном случае – переоценил. За что поплатится. Позже.
«А ничего так девка, – подумал Духарев, глядя на Лиску. – Кровь с молоком – это как раз про таких». Он попытался вспомнить, брал ее или так и не собрался. Не вспомнил. Да и какая разница.
– Ты ешь, не торопись, – велел Сергей Иванович. – Некуда уже торопиться. Ты в безопасности.
– Благодарствую, господин. – Девка смущалась, взгляда не поднимала, но кушала хорошо.
– Не господин я тебе больше. – Духарев сделал глоток, покатал во рту… Не очень. Значит, на продажу пойдет. Он отставил бокал. – Вольная ты теперь, Елисавета. Сама себе госпожа.
– Да я… Да как же… – Девушка от растерянности уронила ложку… И вдруг соскользнула с лавки, рухнула на колени, обняла сапоги Духарева. – За что, господин мой? В чем я провинилась? Молю богами всеми: не гони! Я всё, что велишь…
И разрыдалась.
Вот ведь дура… увестистая! Сергею Ивановичу пришлось привстать, чтобы поднять ее с пола и усадить на лавку, уже рядом с тобой.
– Глупая, кто же тебя гонит! – проговорил он, утирая рукавом мокрое лицо девушки. – Сын мой за тебя просил. Сказал: жизнью тебе обязан. Значит, и я – тоже.
– Сам просил? – Лицо девушки вспыхнуло от радости. И тут же угасло: – Только ведь по правде не я его спасла, а он меня.
– Ну-ка, ну-ка…
Лиска рискнула глянуть в суровое, иссеченное шрамами и морщинами лицо князя: нет, не сердится. И начала говорить.
О том, как падали стрелы и люди со стен. Как жутко кричали раненые. Как разломали ворота и ворвались в крепость враги. Как добивали тех, что с оружием, а остальных собрали в кучу страшные чужие люди. А самый страшный измывался над Ильей, а потом потащил его в конюшню: пытать.
Как стаскивали во двор богатства из терема. Как ссорились и даже дрались меж собой захватчики, а потом выхватывали из толпы пленных девок покрасивее и насиловали тут же, прямо на снегу. И ее, Лиску, тоже схватили и поволокли, хоть и не сразу, потому что выпачкалась в грязи и саже, чтоб дурнушкой показаться. Не помогло. Разглядели. Разложили, но не успели ничего, потому что вылетел из конюшни всадник. Огромный, яростный, весь в крови. Илья. Грозный, будто сам бог Перун. Посшибал насильников, будто полешки деревянные, крикнул Лиске: «Прыгай!»