— Мальчик, тебе сколько завешивать?
Блин, оказывается, пока думал, моя очередь подошла.
— Наливайте полную, — и повернулся к Пеле. — Хорошо, можно и подойти. Только заранее предупреди, когда у вас тренировка и где. А лучше зайди за мной.
— Договорились… Гляди, — кивнул в сторону огромной витрины Пеле, — Любка ваша чапает.
Опуская банку со сметаной в авоську, я кинул взгляд на улицу. Точно, Любка, ни дна ей ни покрышки, идет, одна рука в кармане юбки, из другого кармана семечку за семечкой достает, шелуху на асфальт сплевывает… Да-да, была и такая форма одежды у девчонок эпохи оттепели — юбки с карманами. А лузгать семечки были приучены все — это как в будущем жвачку жевать.
С Любкой и Натахой я познакомился на следующий день после памятного футбольного матча с якиманскими. Оказывается, эти две девчонки периодически присоединялись к нашей дворовой компании, когда им было нечего делать или просто хотелось пофлиртовать с парнями. В тот вечер так и получилось, заглянули «на огонек», то есть на бутылочку «Портвейна» и покурить. Натаха сразу стала ластиться к Бугру, я так понял, что она его подруга, а вот Любка почему-то свое внимание сосредоточила на моей персоне. Заметив, как Муха мне подмигивает, я отозвал его в сторонку и потребовал объясниться.
— Так ведь Любка на тебя глаз давно уже положила, а ты, похоже, и запамятовал, после того, как тебя током шибануло, — едва сдерживая улыбку, заявил дружбан. — Вы с ней даже как-то целовались, думали, что никто не видит.
Тут он уже не смог удержаться и прыснул в сторону. Я отвесил Мухе шутливого пенделя, а сам не на шутку призадумался. Честно говоря, эта Любка не вызывала во мне никаких чувств, в смысле, тех, на волне которых хочется не только целоваться, но и поставить бабу в позу. Это я уже рассуждаю с высоты прожитых лет повидавшего немало на своем веку человека, в чьей постели побывало достаточно как симпатичных, так и не очень симпатичных женщин. Любка выглядела не совсем уж страхолюдиной, зубы на месте, курносая, сиськи уже выпирают из декольте… Но не было в ней той загадки, что ли, той неприступности, которая заставляет мужиков рвать рубаху на груди и совершать ради прекрасной дамы порой немыслимые поступки. А тут подходи и бери… И я практически уверен, что Любка давно уже девочка, может, там вообще ведра со свистом пролетают. Тьфу!
На исходе того вечера, заметив, что я стараюсь от нее дистанцироваться, Любка шепнула мне на ухо: мол, чего я как не родной. Отбоярился уже привычной фразой про больную голову.
— Ну-ну, — подозрительно высказалась девица, — и часто она у тебя болит?